— А что с ней?
— С ее-то горшками? Разве смогла бы она, черт побери, заниматься ими в жилище под Марсианской пустыней. Она сваляла такого дурака… Подождешь — увидишь…
— А вы действительно Лео Балеро? — спросил Барни. — Или вы Палмер Элдрич? А то от этой мысли мне становится как-то не по себе.
Подняв бровь, Лео проговорил:
— Палмер Элдрич умер.
— Но это невозможно. Нереально. Это созданная наркотиком фантазия. Трансляция.
— К дьяволу, «реально», — гаркнул на него Лео. — Откуда тогда появился я? Слушай. — Он сердито указал пальцами на Барни. — Во мне нет ничего нереального. Ты единственный здесь фантом и, как сам говоришь, из прошлого. По-моему, ты все переворачиваешь с ног на голову. Слышишь? — Он постучал по поверхности стола костяшками пальцев. — Звук реален. И я утверждаю, что твоя бывшая жена и Хнатт давно разошлись. А знаю, потому что она продала нам свои горшки для минимизации. Собственно, она была в кабинете Рони Фьюгет в прошлый четверг.
Он заткнулся сигарой, продолжая брезгливо смотреть на Барни.
— Тогда все, что мне нужно, — сказал Барни, — так это увидеться с ней. Осталась самая малость.
— О, да, — кивнул Лео. — Вот только, что ты собираешься делать с Рони Фьюгет? Вот уже два года, как ты живешь с ней в мире, который кажется тебе воображаемым и нереальным.
— Два года? — изумленно вымолвил Барни.
— И Эмили знает это, потому что с тех пор, как она поставляет нам через Рони керамику, они стали приятельницами и наверняка поверяют друг другу свои тайны. Посмотрим на это с точки зрения Эмили. Если она позволит тебе вернуться, то Рони, скорее всего, прекратит принимать ее горшки для минимизации. Рискованно. И бьюсь об заклад, Эм не согласится. Думаю, мы дали Рони слишком много власти. Как и вам в свое время.
— Эмили никогда не ставила свою карьеру превыше личной жизни, — сказал Барни.
— Ты сам во всем виноват. Но как бы там ни было, даже без этого пугала Хнатта, с какой стати Эмили захочет к тебе вернуться? Она сделала такую карьеру! Ведет превосходную жизнь! Она — самый известный художник планеты. Шкурки текут к ней рекой… И хочешь правду? Она может получить любого мужчину, кого только пожелает. В любое время. Эмили ты не нужен. Посмотри в лицо фактам, Барни. К тому же, чем плоха Рони? Честно говоря, я бы не променял…
— По-моему, ты Палмер Элдрич, — сказал Барни.
— Я? — Лео выпятил грудь. — Барни, я убил Элдрича. Вот почему они воздвигли мне памятник. — Его голос был низок и спокоен; но сам он стал пунцово-красным. — Разве мои зубы из нержавеющей стали? Или у меня искусственная рука? — Лео поднял обе руки. — А мои глаза…
Барни двинулся к дверям кабинета.
— Куда ты? — спросил Лео.
— Я знаю, — ответил Барни, открывая дверь, — что если увижу Эмили хотя бы на несколько минут…
— Но ты не сможешь, приятель, не сможешь, — Балеро безнадежно покачал головой.
Дожидаясь в коридоре лифта, Барни подумал: «Может быть, это действительно Лео? И может быть, это происходит наяву?» Тогда без Элдрича мне не обойтись.
Энни была права. Мне следовало тогда отдать ей полпачки и потом попробовать их вместе. Энн, Палмер… Это ведь одно и то же… Все он — создатель. Хозяин этих миров. А мы, остальные, лишь обитаем в них. И то только тогда, когда он захочет, чтобы там кто-нибудь обитал. Он может выглянуть из-за декораций, показаться, распихать вещи и людей в любых направлениях. Даже стать любым из нас. Вечный, вне времени, соединяющий звенья всех измерений… Он может даже проникать в мир, в котором погиб. Палмер Элдрич отправился к Проксиме человеком, а вернулся Богом.
Вслух, стоя в ожидании лифта, Барни сказал:
— Палмер Элдрич, помоги мне. Верни мне мою жену. — Он оглянулся. Никакого намека, что его услышали.
Подошел лифт. Двери скользнули в стороны. Внутри лифта молча ждали четверо мужчин и две женщины.
И все Палмеры Элдричи. Мужчины и женщины были похожи: искусственные руки, нержавеющей стали зубы, худые, костистые лица с Джексоновскими лицами.
Почти в унисон, но не громко, будто соревнуясь друг с другом за право сказать первым, шестеро людей проговорили:
— Вы не способны вырваться отсюда в свой собственный мир, Майерсон. На этот раз, приняв мощную сверхдозу, вы зашли слишком далеко. Я предупреждал вас, когда вы вырвали ее у меня в Чикен Покс Проспектс.
— Ты не можешь мне помочь? — спросил Барни. — Я собрался вернуть Эмили назад.
— Ты не понимаешь, — разом сказали Палмеры Элдричи, и все покачали головами. Это было то же самое движение, какое недавно сделал Лео. Только в нем не чувствовалось такой уверенности. — Я же тебе говорил: поскольку это твое будущее, ты здесь и существуешь. В этом будущем твое место уже занято. Подумай сам: обыкновенная логика. Для кого ловить Эмили? Для тебя? Или для настоящего Барни Майерсона? Ведь он сам живет в этом времени. И не думай, что он не старался вернуть Эмили назад. Неужели ты полагаешь, будто, как только погорел Хнатт, он не сделал ей предложение? Тогда я сделал для него все, что смог. Это случилось несколько месяцев назад. Сразу после того, как Ричард Хнатт был выдворен на Марс. Лично я не порицаю Хнатта. Это было грязное дело, полностью состряпанное, конечно, Лео. Да и посмотри на себя. — Шестеро Палмеров Элдричей презрительно кивнули. — Ты фантом, как сказал Лео. Я буквально вижу тебя насквозь. Могу даже объяснить более точно, кто ты. — Из шести глоток вырвался холодный, бесчувственный приговор: — Ты тень.
Барни смотрел на них, а они смотрели на него, спокойно, не двигаясь.
— Постарайся построить жизнь из этих предпосылок, — продолжали Элдричи. — Ты достиг обещанного Святым Павлом, как болтала Энни Хауторн. Ты лишился, наконец, оболочки бренного, плотского тела — ты променял его на вечное. Как тебе это понравилось, а, Майерсон?
Их тон казался насмешливым, но лица светились состраданием. Сострадание буквально било из жутких щелевидных механических глаз каждого.
— Ты не умрешь. Ты не ешь, не пьешь, не дышишь воздухом… Ты можешь, если пожелаешь, проходить сквозь стены или через любые материальные предметы. Ты это поймешь в свое время. Очевидно, по дороге в Дамаск Святой Павел видел что-то подобное. К тому же была масса других феноменов. Я склоняюсь, как видишь, к ранней и неохристианской версии, той, которой придерживается Энни Хауторн.
— Это позволяет объяснить многое.
— А как с тобой, Элдрич? — спросил Барни. — Ты ведь погиб, тебя два года назад убил Лео.
«И я знаю, — подумал он, — что ты страдаешь из-за меня, что то же самое поджидает тебя где- нибудь на пути. Ты тоже принял сверхдозу Чу-Зет, и теперь для тебя закрыт путь в собственный мир и время».
— Этот памятник, — сказали шесть Элдричей, бормоча вместе, словно свистящий вдали ветер, — очень неточен. Ведь как было дело? Мой корабль вступил в короткую орудийную перестрелку с одним из кораблей Лео. Еще на Венере. У нас было совещание — вместе с Хепберн-Гилбертом. По пути к Земле Лео воспользовался случаем, чтобы захватить мой корабль. Это и послужило поводом для сооружения монумента. Лео добился этого с помощью хитрого экономического давления и различных политических комбинаций. Так он раз и навсегда занес себя в книгу истории.
Два хорошо одетых человека — парень и девушка — медленно спустились в холл. Они с любопытством уставились на Барни, потом на шестерых существ в лифте.
Существа перестали быть Палмером Элдричем. Превращение произошло прямо на глазах. Все разом стали вдруг обыкновенными людьми, мужчинами и женщинами, каждый со своей индивидуальностью.
Барни ушел. Некоторое время он бродил по коридорам, потом на эскалаторе спустился на уровень
