смотрел вперед. Он карабкался вверх, как слизняк, встречая перед собой твердую поверхность, он присасывался к ней, чувствуя всякий раз, как в нем вырабатывается что-то вроде умения, благодаря которому он может рационально пользоваться своим телом, разумно распределяя остатки сил.
— Ты почти на месте, — довольная, сказала Пат, стоя наверху. — Что скажешь, Джо, насчет своего грандиозного подъема? Величайшего подъема в истории человечества. Хотя тут это неверно. То же самое проделали перед тобой Венда, Эл, Эди и Фред. Но лишь за тобой я наблюдала собственными глазами.
— Почему именно за мной? — спросил Джо.
— Потому что мне так захотелось, Джо. Из-за той твоей интрижки в Цюрихе. Когда ты все подстроил так, чтобы Венда Райт провела с тобой ночь в отеле. Только сегодня вечером все будет обстоять иначе. Ты будешь один.
— Тогда… ночью… я тоже… был один. — Еще одна ступенька. Он судорожно закашлялся. С его взмокшего лица капал пот, вместе с ним его покидали бесполезно растраченные силы.
— Венда была с тобой, не в твоей постели, а где-то в твоей комнате. Ты проспал ее посещение, — рассмеялась Пат.
— Пытаюсь… сдержаться от кашля, — сказал Джо. Он преодолел еще две ступеньки и почувствовал, что до конца уже недалеко. «Сколько времени я потратил на эту лестницу?» — вдруг подумалось ему. Ответить на этот вопрос он не смог.
Неожиданно он почувствовал, что, кроме усталости, на него навалился пронзительный холод. «С каких же это пор?» — растерянно подумал он. Наверное, уже давно, но он не заметил когда. «Господи, еще и это!» — сказал он про себя, трясясь как в лихорадке. Ему казалось, что дрожат даже его кости.
Стужа более лютая, чем на Луне, более свирепая, чем тогда, в его номере, в Цюрихе. Те холода были всего лишь предвестниками того холода, который царил сейчас.
«Метаболизм, — подумал он, — основан на реакции горения. Когда он перестанет действовать, жизни придет конец. Насчет ада, скорее всего, все ошибаются, — продолжал он говорить сам себе. — В аду царит холод, там все замерзает. Тело — это вес и тепло. Теперь же вес — сила, которая меня уничтожает, а тепло, мое собственное тепло, покидает меня. И никогда не вернется, если только после второго моего рождения. И такая судьба уготована всему миру. По крайней мере, я буду не один».
И все же он чувствовал свое одиночество. «Слишком рано пришло ко мне это ощущение, — решил он. — Еще не подошел подходящий момент, что-то должно было ускорить ход событий. Это сделала из любопытства или из-за упрямства какая-то неземная сила, какой-то извращенный, обладающий множеством ипостасей элемент, решивший понаблюдать за мной. Недоразвитое инфантильное существо, которое развлекается моими переживаниями. Оно поработило меня, я для нее — ползущее насекомое, обычный жук, который не может ни улететь, ни убежать. Он может лишь шаг за шагом передвигаться в направлении хаоса и распада. В направлении могилы, места, где пребывает это извращенное существо в окружении собственных нечистот. Существо, которое мы зовем Пат».
— У тебя есть ключ от твоего номера? — спросила Пат. — Представь себе, что бы ты почувствовал, добравшись до второго этажа и обнаружив, что ключа у тебя нет и в номер не попасть.
— Есть. — Он начал обшаривать карманы.
Дырявая, истлевшая рубашка расползлась окончательно и свалилась с его плеч. Когда она упала на пол, из верхнего карманчика вывалился ключ и скатился на две ступеньки ниже. Туда, куда Джо не мог дотянуться.
— Я подниму, — тут же сказала Пат. Она промелькнула мимо него, взяла ключ, подняла его к свету, чтобы разглядеть как следует, и положила на поручень наверху лестницы. — Он лежит вот здесь, ты сможешь взять его, когда завершишь свое восхождение. Это будет твоя награда. Мне кажется, эта комната расположена с левой стороны, четвертая дверь по коридору. Тебе придется добираться очень осторожно, но это будет куда легче подъема. Твоего вознесения.
— Уже вижу… ключ… и площадку, — сказал Джо. — Вижу конец лестницы.
Обеими руками ухватившись за перила, он пополз наверх, отчаянным усилием преодолевая три ступеньки сразу. На это ушли последние силы; он почувствовал, что давящее на него бремя стало еще тяжелее, холод — еще пронзительнее, а нить, связывающая его с жизнью, еще тоньше. Но…
Он уже взобрался на самый верх.
— До свидания, Джо, — сказала Пат. Она наклонилась над ним, слегка согнув колени, чтобы он мог видеть ее лицо. — Ты, наверно, не хочешь, чтобы к тебе ввалился Дон Денни? Врач все равно не сможет тебе помочь. Так что я ему скажу, что служащие отеля нашли такси и ты уже на пути в больницу, расположенную в другом конце города. Сможешь побыть совершенно один. Согласен?
— Да, — ответил Джо.
— Вот тебе твой ключ. — Она вложила ему в руку холодный металлический предмет и сжала его пальцы. — Выше голову, как говорят в этом, 1939 году. И не дай себя обмануть — так тоже говорят. — Она отодвинулась от него и выпрямилась. Немного постояла, внимательно разглядывая его, потом быстро зашагала в сторону лифта. Он видел, как она нажала кнопку, потом ждала какое-то время. Наконец двери разошлись, и Пат исчезла.
Сжимая в руке ключ, он медленно принял полувертикальное положение. Оперся о стенку коридора, потом свернул налево и шаг за шагом начал продвигаться вперед, держась за стену. «Темно, — думал он. — Свет не горит». Он закрыл глаза, потом раскрыл их, мигая. Его все еще слепил текущий пот, он не был уверен, что в самом ли деле коридор погружен во мрак, или же это постепенно теряется зрение.
Когда он добрался до первой двери, ему пришлось опуститься на четвереньки. Он поднял голову, чтобы увидеть номер. Нет, еще не тот. И двинулся дальше.
Когда он отыскал нужную дверь, ему пришлось встать, чтобы всунуть ключ в замок. На это у него ушли последние остатки сил. Он упал, сжимая в руке ключ, и ударился головой о дверь. Он лежал, выдыхая аромат старения, разложения и ледяной смерти. «Мне не попасть в номер, — понял он. — Во второй раз мне не подняться».
И все же он должен был это сделать. Тут его мог кто-нибудь увидеть.
Ухватившись обеими руками за ручку, он еще раз заставил себя подняться на ноги. Перенеся всю тяжесть тела на дверь, он дрожащей рукой вставил ключ в замочную скважину. Он знал, что, как только повернется ключ, дверь откроется и он упадет внутрь. А потом, если только ему удастся захлопнуть дверь и доползти до кровати, — наступит конец.
Замок заскрежетал. Металлический язычок отошел назад. Дверь открылась, и Джо рухнул головой вперед, вытянув перед собой руки. Пол наплыл на него; он успел заметить орнамент, украшающий ковер: красно-желтые зигзаги, фигуры, букеты цветов. Ковер был вытертым и полинявшим от времени, цвета утратили свою свежесть. «Какой, однако, старый ковер, — успел подумать Джо, падая на пол и почти не чувствуя боли. — Строя этот дом, в нем наверняка устроили шахту лифта в виде открытой железной клетки. Я же видел настоящий лифт, — вдруг понял он, — а не непривычную допотопную кабину».
Какое-то время он лежал без движения, потом шевельнулся, словно какой-то внутренний голос принуждал его действовать. Он встал на колени, перенеся тяжесть на вытянутые вперед руки. «Боже мой! — подумал он. — Мои руки!» Желтые и узловатые, они казались пергаментными, напоминали гузку пережаренной индейки. «Моя кожа — щетинистая, покрытая какими-то остьями — не похожа на кожу человека. Словно меня отбросило в развитии на миллионы лет».
Напряженно вглядываясь в темноту, он пытался рассмотреть кровать. На противоположной стене он заметил широкое окно, из которого сквозь тонкую занавеску пробивался сероватый свет. Потом он увидел маленький туалетный столик на тонких ножках. Наконец — кровать. С обеих ее сторон были спинки, украшенные поверху медными шарами. Прутья спинок погнулись, словно кроватью пользовались множество лет, за которые металл погнулся, а покрытые краской деревянные части обесцветились. «И тем не менее мне хотелось бы лечь на нее», — подумал он. Он вытянул перед собой руки и ползком начал приближаться к цели.
И только тогда он заметил сидящего в мягком кожаном кресле и глядевшего на него человека. Зрителя, который до сих пор не дал о себе знать ни единым звуком, а сейчас поднялся с места и направился к нему быстрым шагом. Глен Ранкитер.
— Я не мог помочь тебе подняться по лестнице, — сказал Ранкитер. На его крупном лице застыло серьезное выражение. — Я не хотел, чтобы она меня видела. Честно говоря, я опасался, что она войдет за
