и мы. Ну, а к примеру, Пат Конли?
— У нее была размозжена грудная клетка. Причиной ее смерти явился шок, разрыв одного легкого и многочисленные наружные ожоги; кроме того, у нее был поврежден кишечник и в трех местах сломана нога. В физическом смысле она находится в четырех футах от тебя. Я имею в виду — ее тело.
— А остальные? Мы все находимся тут, в Моратории Возлюбленных Собратьев?
— За одним исключением: Сэмми Мандо. Он получил серьезные повреждения мозга и находится в состоянии беспамятства; утверждают, что он никогда уже не придет в себя. Кора мозга…
— Значит, он жив. И не в холодильнике. Здесь его нет.
— Я бы не назвал это «жизнью». Его обследовали с помощью электроэнцефалографов; обнаружено полное отсутствие работы коры головного мозга. Он — как растение, не больше. Никакой индивидуальности, никаких движений, ни проблеска сознания. В мозгу Сэмми Мандо ничего не происходит, совершенно ничего.
— И поэтому ты не сказал мне о нем? — спросил Джо.
— Я рассказал тебе о нем сейчас.
— Только тогда, когда я вцепился в тебя. — Джо задумался. — Он далеко от нас находится? Он тоже в Цюрихе?
— Да, мы все остались в Цюрихе. Сэмми лежит в госпитале Карла Юнга. Какие-нибудь четверть мили от моратория.
— Найми телепата, — посоветовал Джо. — Или используй Г.Г.Эшвуда. Пусть исследуют его мысли. — «Мальчишка, — сказал он сам себе. — Неорганизованный и незрелый. Ужасная, не сформировавшаяся, причудливая личность, — думал он. — Это хорошо сочетается с тем, что мы испытали, с этими капризами, противоречиями. Нам обрывали крылья, а потом приставляли обратно. Отсюда и временное возвращение сил в этом номере после утомительного подъема по лестнице».
Ранкитер вздохнул.
— Я это уже сделал. В случаях такого поражения мозга всегда пытаются добраться до пациента путем телепатии. Никакого результата мы не добились. Не обнаружено ни малейшего следа подсознательной работы лобных долей мозга. Мне очень жаль, Джо. — Он покачал своей крупной седой головой, словно желая выразить Джо свою симпатию. Он явно разделял его разочарование.
— Я навещу тебя немного попозже, — сказал Глен Ранкитер в микрофон, вытаскивая из уха плотно вставленный в него наушник.
Он отложил в сторону аппаратуру, необходимую для установления связи, тяжело поднялся из кресла и застыл на какое-то время, разглядывая смутную, неподвижную и заледеневшую фигуру Джо Чипа, лежащую в прозрачном пластиковом гробу. Безмолвный Джо застыл в горизонтальном положении и будет в нем находиться до окончания века.
— Вы меня вызывали, сэр? — в гостиную проскользнул Герберт Шенгейт фон Фогельсанг и принял раболепный вид средневекового слуги. — Мне вновь соединить мистера Чипа с остальными? Вы уже закончили, сэр?
— Закончил, — ответил Ранкитер.
— И вам…
— Вот именно. Мне удалось войти с ним в контакт. На этот раз мы хорошо слышали друг друга. — Он закурил сигарету, первую за много часов, лишь теперь отыскалась для этого свободная минута. Он чувствовал себя вымотанным от долгих и безуспешных попыток наладить связь с Джо. — У вас есть где- нибудь поблизости автомат с амфетамином? — спросил он владельца моратория.
— В коридоре, рядом с гостиной. — Фон Фогельсанг предупредительно показал ему, куда идти.
Ранкитер вышел из гостиной и направился к автомату.
Бросив монету, он нажал на рычаг, и знакомая упаковка вывалилась в лоток. Приняв таблетку, он почувствовал себя лучше. Но тут же вспомнил, что через два часа у него встреча с Леном Нигельманом и у него появилось сомнение, стоит ли с ним встречаться. «Слишком много дел у меня в голове, — пришел он к выводу. — Я еще не готов к предоставлению Объединению официального рапорта, надо бы позвонить Нигельману и отложить свидание».
Пользуясь автоматическим видеофоном, он соединился с бюро Нигельмана в Североамериканской Федерации.
— Лен, — сказал он, — сегодня я просто не в состоянии заниматься еще чем-либо. Последние двенадцать часов я провел, пытаясь наладить контакт со своими людьми, которые находятся в холодильнике. Измотался вконец. Ничего, если мы встретимся с тобой завтра утром?
— Чем раньше ты представишь нам свой официальный рапорт и все документы, тем скорее мы сможем действовать против Холлиса. Мои юрисконсульты дают стопроцентную гарантию, что выиграют дело. Они уже рвутся в бой.
— Они уверены, что удастся выиграть дело в гражданском суде?
— И в гражданском, и в уголовном. Они уже разговаривали с прокурором Нью-Йорка. Но пока ты не представишь нам официальное убедительное донесение…
— Утром, — пообещал Ранкитер. — Как только хоть немного отосплюсь. Меня чуть не прикончило это чертово дело. — «Потеря всех моих лучших людей, — подумал он. — И особенно Джо Чипа. Моя фирма погорела и теперь не встанет на ноги несколько месяцев, а то и лет. Господи, — думал он, — да где мне взять инерциалов, способных заменить тех, кого я потерял? И где я найду второго такого специалиста по измерениям, каким был Джо Чип?»
— Хорошо, Глен, — сказал Нигельман. — Сегодня выспись, а завтра, скажем, в девять утра по нашему времени, я жду тебя в бюро.
— Спасибо тебе, — сказал Ранкитер. Он отложил трубку и тяжело опустился на розовый пластиковый диванчик, стоящий напротив видеофона. «Никогда мне не найти такого специалиста, как Джо, — думал он. — По сути дела, это крах «Корпорации Ранкитера».
Снова и, как обычно, вовремя появился владелец моратория.
— Вам что-нибудь принести, мистер Ранкитер? Чашечку кофе? Еще немного амфетамина? Или же снадобье, которое действует двенадцать часов? У меня есть взбадривающие таблетки, рассчитанные на сутки, — приняв одну, вы сможете работать еще несколько часов, а то и всю ночь.
— Ночью я намерен спать, — сообщил Ранкитер.
— Тогда, может быть…
— Скройтесь, — буркнул Ранкитер. Владелец моратория мгновенно исчез. «Почему я выбрал именно эту фирму? — спросил себя Ранкитер. — Потому, наверное, что здесь находится Элла. В конце концов, это все-таки лучший мораторий, поэтому Элла и все остальные оказались здесь. Сколько людей, которые еще недавно находились по эту сторону гроба. Какая катастрофа!
Элла… — вспомнил он вдруг о ней. — Может, мне следует поговорить с ней, объяснить ситуацию. В конце концов, я ей это обещал».
Он поднялся с кресла и отправился на поиски хозяина моратория.
«Интересно, и на этот раз мне придется слушать голос этого чертового Джори? — думал он. — А может быть, мне удастся удержать внимание Эллы достаточно долго и я смогу повторить ей то, что услышал от Джо?
Теперь контакт с ней сделался затруднительным, этот Джори усилился, увеличил зону своего воздействия и паразитирует на ней, а может быть, и на других, находящихся в состоянии полужизни… Мораторий должен с ним как-то справиться; он же представляет из себя угрозу для любого, пребывающего здесь. Почему они позволяют ему так вести себя? — попытался он понять. — Возможно, они просто не могут помешать ему, — решил он. — Должно быть, такой, как Джори, еще не встречался среди полуживых».
