Питер наконец шевельнулся.
– Что вы хотите?
– Я ищу комнату.
Незнакомец сунул руку в карман, достал пачку сигарет и зажигалку, трясущимися руками прикурил, едва не выронив при этом сигарету. Мальчики спокойно наблюдали за ним.
– Пойду скажу маме, – сказал наконец Питер.
Он повернулся спиной к незнакомцу и не оглядываясь пошел к веранде. Вошел в холодный, погруженный в полумрак дом и направился на кухню, где миссис Триллинг мыла посуду.
Она раздраженно посмотрела на сына.
– Чего тебе? Не вздумай лезть в холодильник. До обеда ничего не получишь!
– Там во дворе какой–то тип, – сказал Питер. – Он хочет снять комнату.
Мэйбл Триллинг оживилась и торопливо вытерла руки.
– Не стой тут! – сказала она сыну. – Иди и пригласи его. Он один?
– Вроде бы.
Мэйбл Триллинг поспешила следом за сыном на веранду, а потом спустилась по лестнице. Слава богу, незнакомец еще не ушел. Люди перестали посещать Миллгейт, и пансионат был заселен лишь наполовину: в нем жили несколько стариков, городской библиотекарь, какой–то чиновник с семьей.
– Чем могу служить? – спросила женщина.
– Мне нужна комната, – устало произнес Бартон. – Только комната. Не имеет значения, как она выглядит и сколько стоит.
– Вы будете есть вместе с нами? Это обойдется вам вполовину дешевле того, что с вас возьмут в кафе; кроме того, мои блюда куда лучше того, что там подают, особенно приезжим. Вы из Нью–Йорка?
На лице незнакомца появилось выражение муки, но он быстро взял себя в руки.
– Да, из Нью–Йорка.
– Надеюсь, Миллгейт вам понравится, – сказала миссис Триллинг и направилась в дом, вытирая руки о фартук. – Это тихий, милый, спокойный город. Здесь не случается ничего плохого. Вы здесь по делу, мистер…
– Тэд Бартон.
– Вы здесь по делу, мистер Бартон? Мне кажется, вы приехали сюда отдохнуть. Многие ньюйоркцы летом покидают свои квартиры. Думаю, в это время там неинтересно. Вы мне расскажете, что вас сюда привело? Вы один? С вами никого нет? – Она взяла его за рукав. – Идемте, я покажу вам комнату. Долго вы собираетесь здесь прожить?
Бартон поднялся за ней на веранду.
– Еще не знаю. Может быть, день, а может, и подольше.
– Вы один?
– Возможно, моя жена подъедет позднее, если я задержусь. Она осталась в Мартинсвилле.
– А чем вы занимаетесь? – спросила миссис Триллинг, поднимаясь по покрытым потертым ковром ступеням на второй этаж.
– Страховками.
– Вот ваша комната. Окна выходят на холмы, так что у вас будет прелестный вид. – Она раздвинула простые белые занавески. – Видели вы когда–нибудь такие красивые склоны?
– Да, – ответил Бартон, – они прекрасны. – Он прошелся по комнате, разглядывая старую железную кровать, белый буфет и картинку на стене. – Все в порядке. Сколько это стоит?
Она хитро посмотрела на него.
– Конечно, вы будете питаться вместе с нами. Два раза в день – ленч и обед. – Она облизала губы. – Сорок долларов.
Бартон полез за бумажником, он явно не собирался торговаться. Вынув несколько бумажек, он молча вручил их женщине.
– Спасибо. – Миссис Триллинг облегченно вздохнула и быстро вышла из комнаты. – Обед в семь. Ленч уже был, но если хотите…
– Нет, спасибо, – покачал головой Бартон. – Это все. Есть я не хочу.
Он повернулся к ней спиной и уставился в окно.
Когда ее шаги стихли, Бартон закурил. Чувствовал он себя неважно: от долгой езды болели живот и голова. Оставив Пег в отеле в Мартинсвилле, он сразу же вернулся сюда. Если потребуется, он останется здесь на несколько лет. Нужно узнать, кто же он такой, а Миллгейт – единственное место, где это можно сделать.
Бартон невесело усмехнулся. Вряд ли даже здесь у него есть шансы. Какой–то мальчик умер от скарлатины восемнадцать лет назад. Никто уже этого не помнил – так, мелкое происшествие. Умирали сотни детей, люди рождались и уходили. Одна из множества смертей…
Дверь со скрипом отворилась.
Бартон быстро повернулся и увидел невысокого мальчика с огромными карими глазами. Он узнал его – сын хозяйки пансионата.
– Что тебе нужно, парень? – спросил он.
Мальчик закрыл за собой дверь, мгновение поколебался, потом вдруг спросил:
– Кто вы такой?
Бартон замер.
– Бартон. Тэд Бартон.
Паренька это, похоже, удовлетворило. Он обошел нового постояльца, внимательно его разглядывая.
– Как вы прошли? – спросил он. – Это редко кому удается. Должна быть какая–то причина…
– Прошел? – удивленно спросил Бартон. – Через что?
– Через барьер.
Мальчик вдруг отступил на шаг, его сверкающие глаза словно погасли. Бартон понял, что тот проговорился о чем–то, сказал такое, чего не хотел.
– Какой барьер? Где?
Мальчик пожал плечами:
– В горах. Это далеко. Кроме того, дорога в плохом состоянии. Зачем вы сюда приехали? Что хотите делать?
Было ли то обычное детское любопытство или что–то большее? Мальчик выглядел странно: он был худой, костлявый, с большими глазами, необычно высокий лоб закрывала прядь каштановых волос. Вообще он казался слишком впечатлительным для мальчика из небольшого провинциального городка на юге Виргинии.
– Ну, – медленно произнес Бартон, – у меня есть свои причины.
Реакция последовала мгновенно. Тело мальчика напряглось, глаза вновь нервно заблестели. Он отступил еще на шаг.
– Правда? – буркнул он. – А каким способом? Наверное, проскользнули через слабое место?
– Я ехал по дороге. По главной.
Огромные карие глаза засверкали.
– Иногда там нет барьера. Похоже, вы проехали, когда его не было.
Бартон почувствовал себя неловко. Он сблефовал, и блеф удался. Мальчик знал о каком–то барьере, Бартон о нем понятия не имел. Его охватил страх, он вдруг понял, что не видел, чтобы машины въезжали или выезжали из Миллгейта. Единственная ведущая в город дорога была разбита и не годилась для езды. Она вся заросла травой, высохла и потрескалась. Никто по ней не ездил. Вокруг только холмы, поля и покосившиеся изгороди. Может, что–то удастся узнать от этого мальчика.
– С каких пор ты знаешь о барьере? – с интересом спросил он.
Мальчик пожал плечами:
– Как это «с каких пор»? Я всегда о нем знал.
– А еще кто–нибудь о нем знает?
Мальчик рассмеялся:
