свойство полисемичности, то эта полисемичность окажется не вполне совпадающей с той, которой привык оперировать лингвист.
28
На всякий случай заметим, что употребление словосочетания «форма настоящего времени» в левой и правой части определения (до и после знака равенства) не создает здесь порочного круга; впечатление порочного круга легко снять, построив определение с использованием переменной — примерно так: «Форма X является формой настоящего (актуального) времени тогда, и только тогда, когда эта форма…»(и т. д.).
29
Именно поэтому, в полном согласии с теорией формальных систем, в работах Хомского язык до недавнего времени определялся как множество правильно построенных формул (от трансформаций отвлечемся), которым придана хотя бы одна семантизация (что не мешало Хомскому практически приравнивать свое понятие языковой компетенции соссюровскому понятию langue). Лишь сравнительно недавно Хомский ввел понятие I-language (Internalized Language), уже приблизительно отвечающее более традиционному пониманию языка (во всяком случае при психолингвистическом к нему подходе (ср. [Касевич 1974]).
30
Кроме ссылок в тексте и в сносках, автор выражает свою благодарность следующим лицам: Gontzal Aidai, Мартину Хаспельмату, Стивену Левинсону, Полетт Леви, Анне Маргетс (которая также вдохновила мою интенсивную работу на эту тему), Игорю Мельчуку, Джону Ньюмэну, Дэвиду Петерсону, Малколму Россу и всем ответившим на мой вопрос в Интернете (http:/Ainguistlist.org/issuesAl/ll-1012.html#l). Более ранние версии этой работы вошли в доклады, прочитанные на VI Encuentro International de Linguistica en el Noroeste в университете штата Сонора (Эрмосильо, Мексика) в ноябре/декабре 2000 г., на конференции «Категории глагола и структура предложения» в Институте лингвистических исследований Российской академии наук (Санкт-Петербург) в мае 2001 г. и на Fourth Meeting of the Association for Linguistic Typology в Калифорнийском университете (Санта Барбара) в июле 2001 г. Английская версия этой статьи выходит в сборнике «Language and Life», под ред. Рут Бренд, Томаса X. Хэдленда и Мэри Рут Уайз (Dallas: SIL International); этот сборник посвящен памяти Кеннета Пайка.
31
Согласно [Burrow, Emeneau 1984: 185–186, 269; пункты 2053, 3098], это противопоставление встречается в некоторых, но не во всех южнодравидийских языках.
32
Возможно, что система языка лепча сложнее, чем это простое противопоставление по лицу [Heleen Plaisier, личное собщение], но ясно, что грамматическое лицо реципиента один из релевантных факторов.
33
В работе [Smith Stark, в печати] приводятся другие примеры из языков отоманской семьи, в том числе и аналогичные примеры в некоторых из этих языков для глагола «сказать». До ознакомления с этой статьей я не встречался с супплетивизмом по лицу при глаголе «сказать», так что это глагольное понятие тоже нуждается в более подробном исследовании.
34
В цезском языке непроизводные переходные глаголы требуют суффикса — о в императиве, а производные переходные глаголы никакого суффикса не принимают. Для некоторых носителей цезского языка формы императива от глаголов
35
В русском языке, конечно, имеются возможности выражения этого противопоставления, напр, глагольные приставки. Таким образом,
36
Списки переводов глагола «дать» в работах [Z'graggen 1980а; 1980б] создают впечатление, что явления, подобные наблюдаемым в языках амеле и/или уаскиа, широко распостранены в мадангских языках, хотя только подробный анализ отдельных языков выделит точную систему в каждом конкретном случае. В языке коасати (семья мускоги; Луизиана и Техас, США) тоже есть глагол «дать» с нулевым корнем и обязательными префиксами, относящимися к реципиенту [Kimball 1991: 102–104]; как и в языке амеле, эта система синхронно прозрачна.
