(i) медиальный показатель используется без анафорического с небольшой семантической группой глаголов (лексические реципроки; см. (47));
(ii) медиальный и анафорический показатели всегда выступают совместно (см. 4.3.2.3);
(iii) медиальный показатель факультативен при обязательности анафорического (см. (48));
(iv) используется только анафорический показатель (см. 4.2.1), а медиальный утрачен.
4) Огрубляя картину, можно утверждать, что в индоевропейских языках наблюдается тенденция к ослаблению или даже исчезновению реципрокального значения у медиальных показателей в направлении с запада на восток (западнославянские и балтийские языки) и с юга на север (северогерманские языки) (см. 3.1). В этих языках основную роль играют анафорические показатели типа друг друга. Здесь, видимо, показательно то, что скандинавские языки, утратив реципрокальное значение у постфикса, не использовали для этой цели рефлексивное местоимение seg, sig, которое получило ряд производных значений, в частности анти-каузативное; см. (27). К этой группе относятся языки балтийского ареала (Circum-Baltic), а также примыкающие к этому ареалу английский, нидерландский и кельтские языки. Относящийся к балтийскому ареалу польский [Dahl & Koptjevskaja-Tamm 2001: xix] резко отличается от всех, как кажется, языков этого ареала тем, что использует рефлексивные местоимения (как sie, так и siebie) для выражения реципрокальности.
5) Основой для различения рефлексивного и реципрокального значений при совмещенном показателе является число: при единственном числе субъекта, естественно, возможна, за исключением особых случаев только рефлексивная интерпретация, при множественном числе — в зависимости от языка — либо только, либо преимущественно реципрокальная интерпретация; см. 2.1.1 и (31). Сказанное не касается языков, где рефлексивное и реципрокальное значения дополнительно распределены относительно исходных основ (см. 3.2.1).
6) Чем ниже синтаксический статус члена предложения, кореферентного с подлежащим, тем (а) чаще используется анафорический показатель и/или (б) более однородна интерпретация совмещенного медиального показателя, как реципрокального или рефлексивного. Так, около четверти медиальных дериватов, рассмотренных в 5.1.1, интерпретируются в нейтральном контексте как только или также рефлексивные, в 5.1.2.1 и 5.1.2.2 таких дериватов почти нет, а в 5.1.2.3 почти полностью преобладает рефлексивная интерпретация. В 5.2 вопрос интерпретации вообще снимается в связи с выражением пространственных или переносно-пространственных отношений.
* * * Автор выражает глубокую признательность Л. Куликову, Е. Масловой и С. Саю за подробные и ценные замечания по первому варианту статьи. За замечания по одному из вариантов статьи автор благодарен Б. Вимеру и за помощь с дравидийским материалом Н. Гурову. Особая благодарность Э. Генюшене за повседневную помощь при написании этой статьи[99] .
Аксенова И. С., Топорова И. Н. Введение в бантуистику: (Имя. Глагол). М., 1990.
Андронов М. С. Язык малаялам. М., 1993.
Апажев М.Л. и др. Кабардинско-русский словарь. М., 1957
Берков В. П. Рефлексивы в скандинавских языках // Рефлексивные глаголы в индоевропейских языках / Ред. В. П. Недялков и др. Калинин, 1985.
Водождоков X. Д. Русско-адыгейский словарь. М., 1960.
Зализняк Анна А., Шмелев А. Д. Введение в русскую аспектологию. М., 2000.
Иохельсон В. И. Одульский (юкагирский) язык // Языки и письменность народов Севера / Ред. Я. П. Алькор. Ч. III. М.; Л., 1934.
Карданов Б. М., Бичоев А.Т. Русско-кабардинско- черкесский словарь. М., 1955.
Князев, Ю. П., Недялков В. П. Рефлексивные конструкции в славянских языках // Ред. В. П. Недялков и др. Калинин, 1985.
Королев Э. И. Количественные характеристики смысловых классов возвратных глаголов. 1968; [неопубл. рукопись].
Недялков В. П. Типология рецессивных конструкций: Рефлексивные конструкции // Диатезы и залоги: Тезисы конференции. Л, 1975.
Недялков В. П. Типология взаимных конструкций // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость / Отв. ред. А. В. Бондарко. СПб., 1991.
Недялков В. П. Заметки о немецких реципрокальных конструкциях // Язык и речевая деятельность. СПб., 2000. Т. 3. Ч. 1.
Недялков В. П., Сильницкий Г. Г. Типология морфологического и лексического каузативов // Типология каузативных конструкций: Морфологический каузатив / Отв. ред. А. А. Холодович. Л., 1969.
Пекарский Е. К. Словарь якутского языка. Т. 1–3. М., 1959 / 1-е изд. 1907–1930.
Просянкина А. В. Префиксальные номинации глаголов со значением «соединение» и «разъединение» в русском языке (на материале «Словаря современного русского литературного языка») // Словообразование и номинативная деривация в славянских языках / Ред. В. М. Никитевич. Ч. 1. Гродно, 1989.
Рогова Г. В., Керашева З.И. Грамматика адыгейского языка. Краснодар, 1966.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. I. М., 1986.
Харитонов Л. Н. Залоговые формы глагола в якутском языке. М.; Л., 1963.
Черемисов К. М. Бурятско-русский словарь. М., 1973.
Amritavalli R. Lexical anaphors and pronouns in Kannada // В. C. Lust, K. Wali, Y. W. Gair & К. V. Subbarao (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000
Asher R.E., Kumari Т. C. Malayalam. London; N. Y., 1997.
Bauer W. (with W. Parker and Т. K. Evans). Maori. London; N. Y., 1993.
Behaghel O. Deutsche Syntax. Bde I–II. Heidelberg, 1923– 1924.
Belletti A. On the anaphoric Status of the Reciprocal construction in Italian // The Linguistic Review. 1982/1983. № 2.
Berger D., G. Drosdowski, P. Grebe, W. Muller (eds). Duden. Zweifelsfalle der
