Карибского моря, а португальцы утверждают свое присутствие в некоторых точках вдоль атлантического побережья сегодняшней Бразилии. Португальские поселения были удивительно скромными и являли собой скорее лагеря для заготовки красильного дерева бразил, которое приходившие за ним суда после загрузки отвозили в Лиссабон. Даже к концу XV века общая численность населения португальских и испанских колонистов составляла менее 100 ООО человек.
Такое «забвение» внутренних земель Южной Америки объясняется не только тем, что на побережье не было обнаружено свидетельств золота или серебра, которые бы стимулировали поиск их источников, но и трудностями физического проникновения в центральные области континента. Трудности преодоления природных препятствий на этих путях были не менее сложными, чем переходы через хребты Анд, что побудило уже ранних исследователей прийти к заключению, что единственными способами проникновения в глубинные районы этого обширного материка могли быть его многочисленные реки, самые крупные из которых — Амазонка, Ориноко и Ла-Плата — впадали в Атлантический океан. Именно их устья и стали теми первыми воротами, через которые стало осуществляться исследование и покорение неизведанных пространств Южной Америки.
Большинство ее рек являются судоходными на очень большие расстояния, а на самых крупных из них суда могут подниматься вплоть до нескольких тысяч километров. До появления самолетов они являлись единственными путями доступа ко многим внутренним районам. Но даже и они не были легкими водными дорогами, так как дельты Амазонки и Ориноко при выходе в Атлантику, а Ла-Платы — при впадении в нее рек Парана и Уругвай являются невероятно широкими и сложными. Они представляют собой запутанные лабиринты грязи и мангров с сотнями непредсказуемых каналов и дезориентирующих островов (например, один только остров Мараньон в устье Амазонки по своим размерам превосходит площадь Швейцарии), что создает самые настоящие головоломки для судов, входящих в них со стороны Атлантики. Но даже при нахождении основного русла суда сталкиваются в них с сильными встречными течениями, наводнениями, мелями, массами несомых водой стволов крупных деревьев, порогами (особенно на Ориноко), что делает навигацию по ним далеко не простым делом, не говоря уже об изводящих тучах насекомых, а в прежние времена все это еще усугублялось опасными нападениями воинственных племен индейцев.
К этим сложностям добавлялись и другие. Парусники, которым требовалось от двух до четырех месяцев перехода из Европы, часто достигали побережья Южной Америки, уже страдая от недостатка провианта и цинги. Земли, через которые эти реки несли свои воды, были заселены довольно примитивными племенами, разбросанными на далекие расстояния по негостеприимным джунглям Амазонки, топким льянос Ориноко и степным пампасам или саваннам Ла-Платы и их многочисленных притоков. На протяжении сотен километров по течению рек продуктов питания было найти почти невозможно, а когда их находили, то за них нужно было воевать с местными жителями, вызывая их воинственное сопротивление и вражду. Почти всегда экспедиции по проникновению в глубь континента по рекам были связаны с большими трудностями, лишениями, разочарованиями и потерями жизней. Но, несмотря на это, испанцы, а затем португальцы, голландцы и англичане двигались в центральные районы этой гигантской земли именно по ее водным артериям.
В ходе своего последнего плавания через Атлантику в 1503–1504 годах Коэльу и Веспуччи, как отмечалось выше, дошли до широты устья Ла-Платы, но не обнаружили его и в него не входили. Следующим посетителем этих мест стал главный лоцман Испании Хуан Диас де Солис, которому в 1514 году король Фердинанд поручил найти пролив в Южное море, недавно открытое Бальбоа Солис отплыл с этим заданием на трех каравеллах в октябре 1515 года и после остановок по пути на Канарах и в Бразилии примерно через три месяца подошел к району сегодняшнего уругвайского курорта Пунта-дель-Эсте. Обогнув там выступ материка, он вошел в гигантское русло необыкновенно большой реки. Дельта этой реки была настолько обширной, что глава экспедиции назвал ее «Пресным морем».
В середине февраля 1516 года, проплывая около берега сегодняшнего Уругвая, Солис заметил на нем толпу индейцев, поведение которых при виде странных пришельцев выглядело довольно дружественным, что побудило его вступить с ними в контакт. Но не успела его группа из семи человек ступить на берег, как масса туземцев неожиданно, будто заранее все продумав и приготовившись, вихрем налетела на испанцев и тут же на глазах их беспомощно смотревших соотечественников перебила всех дубинами. Их ненависть к пришельцам была настолько необузданной, что они сразу перерезали их для предстоящего страшного пиршества. Потрясенные этой сценой испанцы продолжили свой путь на север для загрузки красильного дерева и во время перехода потеряли одну из каравелл, которая наскочила на рифы. Два других парусника с новыми потерями в людях дошли до мыса Фриу, где взяли свой ценный груз и в сентябре благополучно вернулись в Севилью.
Хуан Солис расплатился за свое открытие устья неведомой до тех пор огромной реки собственной жизнью и жизнями почти одной трети участников экспедиции. Эта река носила его имя до 1525 года, когда оно было заменено императором на «Ла-Плата», что на испанском языке означает «серебро». Все атлантическое побережье Южной Америки, не говоря уже о ее внутренних районах, тогда еще оставалось совершенно девственным: на всей его протяженности в 3000 миль там было всего две португальских фактории, где в течение около двух лет моряки занимались вырубкой красильного дерева. Но их активная работа на этом поприще привела к тому, что доступные с океана его рощи были исчерпаны, что заставило заготовителей искать новых. Пройдет еще 10 лет, прежде чем начнется первое подробное исследование берегов и прибрежных земель Ла-Платы.
Эта миссия выпала на долю Себастьяна Кабота — сына первооткрывателя Ньюфаундленда Джона Кабота, который на службе английского короля, подобно отцу, до этого тоже побывал у берегов Северной Америки. В 1518 году, то есть, три года после гибели Солиса, этот выросший в Англии итальянец был назначен на пост главного лоцмана в Испании, а шесть лет спустя он запросил разрешение императора совершить путешествие к островам Пряностей западным маршрутом по следам Магеллана. В 1525 году Кабот получил не только запрошенное разрешение, но и частичную финансовую поддержку Карла V, что говорило о большом значении данного предприятия для короны и о его полуофициальном характере. Летом того же года на Молуккские острова была отправлена экспедиция Гарсии Лоайсы с целью закрепить результаты путешествия Магеллана, но вскоре после ее отплытия в Испанию оттуда прибыл один из членов его экипажа, который рассказал о расправах португальцев с испанцами на Островах Пряностей. Это сообщение заставило короля спешно отправить на помощь Лоайсе готовившуюся флотилию Кабота, который вышел в плавание в апреле 1526 года на пяти парусниках.
После перехода через океан флотилия сделала остановку в небольшом португальском поселении Пернамбуку — будущем Ресифи. Здесь испанцам стало известно, что несколько их соотечественников, потерпевших кораблекрушение, живут на небольшом острове в районе устья реки Солиса, и что они имеют сведения о богатой стране в ее верховьях, где имеется очень много серебра. После обсуждения этого заманчивого сообщения среди участников плавания было решено провести его проверку на практике, и суда направились к упомянутому острову, который Кабот в честь своей жены назвал «Катарина». Как оказалось, на Катарине действительно находилось более десяти испанцев, которые были участниками экспедиции Лоайсы. По их рассказам, его флотилия попала в сильный шторм около берегов Патагонии на подступах к проливу Магеллана и была разнесена, после чего капитан их каравеллы решил вернуться в Испанию. Однако часть экипажа возразила против этого решения, за что все они были высажены на острове Катарина, где встретили давно проживавших там матросов одного из парусников Солиса, потерпевшего кораблекрушение. Люди той экспедиции были знакомы с устьем реки, которая вела к стране серебра, а один из них даже утверждал, что он немного плавал по ней в качестве переводчика с португальцами. Находившиеся на острове испанцы подтверждали рассказы о богатой серебром стране в верховьях реки Солиса, в чем, по их утверждениям, можно было убедиться уже при начальном плавании вдоль берегов ее большого притока Параны.
Островные испанцы предложили Каботу перевести его флотилию в более защищенную гавань под названием Залив Уток, и двое из них вызвались быть лоцманами, на что он согласился. Но лоцманы-любители посадили флагманский парусник на рифы, где он застрял и потом развалился, хотя все остальные суда успешно встали на якорь в новом месте. Потеряв капитана, Кабот, уже некоторое время склонявшийся к идее отказаться от длительного и опасного перехода через пролив, а
Вы читаете В погоне за сокровищами и специями
