футболисты, в довоенное время игравшие в группе «А» всесоюзного чемпионата. А в распоряжение Старостина поступали в основном заключенные — бывшие военнопленные, которые после мытарств по гитлеровским лагерям попали в сталинские.
В целом уровень конкуренции был выше, чем в Коми, да и условия для занятий футболом выгодно отличались. Начальник местной железной дороги Василий Прядко выделил команде для поездок на матчи в другие города специально оборудованный спальный вагон, включавший несколько двухместных купе для руководителей команды, большой салон, кухню с холодильником, спальные места для футболистов, туалеты. При вагоне состоял повар-проводник, тоже из заключенных. По приезде в этом же вагоне, отведенном на запасные пути, и жили, как в гостинице. Легализовать поездки Старостина начальство решило следующим образом: он был вписан в командировочное удостоверение лагерного особиста, который и сопровождал Николая Петровича на матчи.
Но главное, что родные теперь могли навестить главу семьи! И уже в 1945-м в Комсомольск-на-Амуре прибыли Антонина и Ляля. Младшая дочь Николая Петровича рассказала нам:
«В первый раз мы с мамой приехали вдвоем, Женя не смогла. У папы была своя комната, в которой мы и остановились, он свободно перемещался по городу. В дальнейшем навещали уже втроем, даже на самолете как-то летали. Папа, находясь на Дальнем Востоке, ухитрялся нам помогать материально: каким образом, я не знаю, но помню, как мама продавала отрезы материи, другие вещи… Жалко, на свадьбе у Жени ему побывать не удалось. Она вышла замуж в 1948-м за Марка Соколова, с которым познакомилась в Москве, и папа не возражал против такой кандидатуры. Марк Николаевич происходил из интеллигентной профессорской семьи, сам работал по линии Внешторга, в том числе и в Швеции вместе с сыном Брежнева. Сестра переехала к ним, а в 1950-м у нее родился сын Коля. Я же закончила школу с медалью, правда, потом при поступлении в вуз возникли трудности из-за репрессированного отца. Мечтала попасть в Бауманское техническое училище, но у меня даже документы не приняли. Пришлось выбрать химико- технологический институт имени Менделеева — просто потому, что там на сведения о родителях не обращали особого внимания».
Как оказалось позже, поездки к отцу заложили камень в фундамент семейного счастья Елены Николаевны. Именно в Комсомольске-на-Амуре она познакомилась с находившимся на поселении футболистом Константином Шириняном, который впоследствии стал ее мужем.
Надо сказать, что разрешение на посещение дал сам генерал-полковник Гоглидзе. Он же выразил пожелание, чтобы Старостин давал консультации старшему тренеру хабаровского «Динамо», но при этом предупредил, чтобы семья не афишировала свои поездки на Дальний Восток.
Передали Николаю Петровичу домашние и фотографии сестер с надписью на обороте: «Старшему любимому брату от двух сестер. 28.6.45 г. Клавдия, Вера».
Но вниманием близких «приветы из Москвы» не исчерпывались. В 1948-м, как вспоминал Николай Петрович, за ним приехала ночью машина, чтобы срочно доставить в кабинет первого секретаря горкома партии. По телефону правительственной связи с заключенным желал поговорить Василий Сталин.
Сын вождя, боевой летчик, он был не чужд спорту. А в должности командующего ВВС Московского военного округа патронировал футбольную и хоккейные команды, куда методом кнута и пряника собирал лучших мастеров из других клубов. Недаром в народе аббревиатуру расшифровывали так: «Взяли всех спортсменов». К слову, из комсомольского «Динамо» туда забрали Константина Шириняна.
Однако футболисты ВВС никак не могли создать конкуренцию лидерам из ЦДКА и «Динамо». И тогда кто-то предложил Василию Иосифовичу кандидатуру Старостина на пост старшего тренера. Удивительно, что такая идея вообще возникла. Ведь в довоенные годы, так сказать, на профессиональном уровне Николай Петрович больше был спортивным организатором, нежели разработчиком тактических идей или методистом тренировочного процесса. А его работа с любителями в Ухте или Комсомольске-на-Амуре, естественно, не могла приниматься в расчет, если речь шла о чемпионате СССР. О том, что творится в большом футболе, Старостину удавалось узнавать только из радиорепортажей Вадима Синявского.
Возможно, сыграло роль вот что. Осенью 1948-го амурские динамовцы, выиграв свою зону, получили право сыграть в республиканских финальных соревнованиях, которые проходили в Ростове-на-Дону Заключенного Старостина туда, конечно, не пустили, он оставался в Комсомольске-на-Амуре. Одновременно на какой-то ведомственный турнир уехали в Одессу и хабаровские армейцы. И тут в краевой центр для проведения двух товарищеских матчей пожаловала команда ВВС. Местные спортивные деятели были в панике, потому как не знали, кого можно выставить против летчиков. Обратились за помощью к Николаю Петровичу, и он «слепил» из тех, кто остался, вполне боеспособную команду, которая начисто переиграла москвичей. Повторная встреча не состоялась из-за обильного снегопада. И Сталину вполне могли доложить, кто руководил командой-победительницей.
Не будем забывать о том, что патрон ВВС, на тот момент — генерал-майор, а позднее генерал- лейтенант авиации, всегда отличался парадоксальными и импульсивными поступками. Выслушав неожиданный совет, он тут же приказал своему адъютанту, известному в футбольном мире нападающему Сергею Капелькину, соединить его со Старостиным. Однако пока что он смог лишь приободрить собеседника, но не изменить коренным образом его судьбу.
Если уж спортсменам покровительствовали лица с генеральскими звездами, то и начальники ниже рангом старались следовать в том же русле. В Комсомольске-на-Амуре они могли посодействовать в досрочном освобождении нужного игрока, особенно если тот проходил по уголовной статье, как, например, осужденный за спекуляцию Василий Куров. Но и бывших военнопленных эта льгота касалась. В частности, в том же домике при гараже, что и Старостин, жили Владимир Месхи и Илья Хачидзе. С подачи старшего тренера появился, можно сказать, и обслуживающий персонал в лице бывшего ленинградского футболиста и хоккеиста Павла Петрова. Числился он в пожарной команде, а в реальности готовил еду для игроков. А вся динамовская команда имела возможность проводить предсезонные сборы на станции Океанская под Владивостоком, в санатории МВД.
Сын Василия Курова Владимир, видный игрок в хоккей с мячом и на траве, в феврале 2011-го дал большое интервью обозревателю «Спорт-Экспресса» Игорю Рабинеру, где воспроизводил события тех лет. Но повествование это грешит откровенными неточностями.
Например, Владимир Васильевич рассказывал: «Мой отец — ленинградец, жил на Лиговке. Попался он на спекуляции. Пошел продавать отрез ткани, его „замели“ и отправили в печально знаменитый „Амурлаг“, где заключенные строили Комсомольск-на-Амуре. Там отец со Старостиным, находившимся в тех краях на поселении, и встретился. Николай Петрович потом даже жил у нас в коммуналке — я к тому времени только родился. Имя Старостина до войны гремело и в Ленинграде, так что папа отлично знал, с кем познакомился». Но Куров-младший родился в 1947-м, а Старостин в тот момент был в статусе не поселенца, а политического заключенного.
Другая цитата: «Их добрым гением стал полковник Олег Грибанов, страстный поклонник футбола, возглавлявший в Комсомольске местное управление МГБ. Он был одержим идеей создать хорошую футбольную команду, а узнав, что в его краях сидит такой великий человек, как Старостин, решил сделать это во что бы то ни стало. Так Старостин и стал тренером новой команды „Динамо“ (Комсомольск-на- Амуре), а отец — ее игроком». На самом деле, как сказано выше, вытащил Николая Петровича на берега Амура начальник Грибанова — Гоглидзе. Любопытно, что через много лет, уже после увольнения из органов, Грибанов занялся литературной деятельностью и под псевдонимом Олег Шмелев стал соавтором повестей «Ошибка резидента» и «Возвращение резидента» и сценариев одноименных фильмов.
Впрочем, и сам Старостин на страницах своих книг не смог восстановить по памяти последовательность кадровых перестановок. По его словам, после отъезда генерал-полковника «шефствовать над динамовским футболом Хабаровского края стал полковник Олег Михайлович Грибанов, заместитель Гоглидзе, назначенный исполнять его обязанности». Вот только в реальности Гоглидзе был переведен в Москву на должность начальника Главного управления охраны на железнодорожном и водном транспорте МГБ СССР в январе 1951-го, а Грибанов еще в 1950-м получил пост начальника У МГБ по Ульяновской области.
Но довольно о чекистах — был и сугубо штатский руководитель, с помощью которого досрочное освобождение Старостина стало реальностью. Директор одного из местных заводов Рябов когда-то работал инженером в Москве, жил на Красной Пресне, болел за «Спартак». И он придумал хитрую комбинацию, пробив зачисление политического заключенного на предприятие и его допуск к работе на станке. За
