— Да, сударыня.
— Он все еще там?
— Не совсем так, сударыня: человек, скрывшийся в экипаже, отвязал его, а затем привязал к рессорам.
— С конем тоже ничего не случилось?
— Думаю, что нет.
— Это дорогая лошадь, я ее очень люблю. Я бы хотела собственными глазами убедиться, что она цела и невредима. Но как я могу пройти по такой грязи?
— Я могу привести лошадь сюда, — предложил молодой человек.
— Пожалуйста, — воскликнула женщина, — приведите ее! Я буду вам так признательна!
Молодой человек подошел к коню, тот поднял голову и заржал.
— Не бойтесь, — сказала женщина, — он добрый, как ягненок.
Затем, понизив голос, она позвала:
— Джерид! Джерид!
Конь, очевидно, узнал ее голос и, признав в ней хозяйку, повел головой и трепещущими ноздрями в сторону кабриолета.
Не теряя времени, молодой человек отвязал коня.
Едва конь почувствовал, что повод в чужих руках, он дернул головой и одним махом отскочил футов на двадцать от кареты.
— Джерид! — вновь позвала женщина как могла мягче. — Ко мне, Джерид, ко мне!
Арабский скакун встряхнул умной, прекрасной головой, с шумом втянул ноздрями воздух и, пританцовывая, словно под музыку, приблизился к кабриолету.
Женщина наполовину высунулась из кабриолета.
— Сюда, Джерид, сюда! — позвала она.
Конь послушно потянулся к знакомой ласковой руке.
В это мгновение изящная ручка ухватилась за конскую гриву, и, держась другой рукой за кожаный фартук кабриолета, женщина прыгнула в седло с легкостью призрака из немецких баллад, взлетающего на круп коня, обняв путешественника за талию.
Молодой человек бросился к ней, но она остановила его властным жестом.
— Послушайте, — сказала она, — хотя вы молоды, вернее, так как вы молоды, вам, должно быть, еще не чужды человеческие чувства. Не противьтесь моему отъезду. Я бегу от человека, которого люблю. Однако прежде всего я римлянка и истинная католичка. Так вот этот человек может погубить мою душу, если я останусь с ним. Он безбожник, некромант, которого Бог только что предупредил, послав на его голову гром и молнию. Если бы он внял предупреждению! Передайте ему все, что я вам сказала. Желаю вам счастья в благодарность за вашу помощь! Прощайте!
С этими словами легкая, словно облачко, она исчезла, уносимая Джеридом, пущенным в галоп.
Видя, что она уезжает, молодой человек удивленно вскрикнул.
Крик этот достиг слуха находившихся в карете и насторожил путешественника.
IV
ЖИЛЬБЕР
Крик этот, как мы сказали, насторожил путешественника.
Он поспешно вышел из фургона, тщательно прикрыв за собой дверь, и окинул местность беспокойным взглядом.
Первым, кого он заметил, был перепуганный молодой человек.
Сверкнувшая в этот миг молния позволила путешественнику рассмотреть его с ног до головы; он устремил свойственный ему пристальный взгляд на того, кто привлек его внимание.
Перед ним стоял юноша лет шестнадцати-семнадцати, небольшого роста, худощавый, подвижный; его черные глаза бесстрашно устремлялись на интересовавший его предмет; взгляд его, возможно, был лишен нежности, однако полон очарования. Нос у него был крючковатый, но тонко очерченный, узкие губы и выступающие скулы свидетельствовали о хитрости и осторожности, выпуклый округлый подбородок — о решительном характере.
— Это вы сейчас кричали? — спросил путешественник.
— Да, сударь, — отвечал молодой человек.
— А почему вы кричали?
— Потому что…
Молодой человек запнулся.
— Потому что?.. — повторил путешественник.
— Сударь! В кабриолете была дама, не так ли?
— Да.
Бальзамо (так звали путешественника) устремил взгляд на карету, словно пытаясь заглянуть внутрь сквозь стены.
— А конь был привязан к рессорам кареты?
— Да, но где он, черт возьми?
— Сударь! Дама, сидевшая в кабриолете, ускакала на коне, которого вы привязывали к рессорам.
Не издав ни единого звука, не произнеся ни слова, Бальзамо бросился к кабриолету, откинул кожаные занавески: полыхнувшая в этот момент молния осветила опустевший экипаж.
— Кровь Христова! — издал он вопль, подобный громовому раскату, сопровождавшему его крик.
Он стал озираться, словно пытаясь найти способ отправиться в погоню, но очень скоро вынужден был признать, что это бесполезно.
— Нагнать Джерида на одном из этих коней так же невозможно, — произнес он, качая головой, — как черепахе угнаться за газелью. Впрочем, я всегда могу узнать, где Лоренца, если только…
С озабоченным видом он поспешно сунул руку в карман, достал небольшой бумажник и раскрыл его. В одном из отделений бумажника он нашел сложенный лист, из которого выпала прядь черных волос.
При виде этого локона путешественник просиял, он совершенно успокоился: во всяком случае так могло показаться.
— Вот и славно, — молвил он, отерев со лба пот. — А она ничего не говорила вам перед отъездом?
— Говорила, сударь.
— Что же она вам сказала?
— Просила передать, что покидает вас не потому, что сердится, а потому что боится вас, будучи истинной христианкой, тогда как вы…
Молодой человек остановился в нерешительности.
— Тогда как я?.. — подхватил путешественник.
— Не знаю, надо ли продолжать, — произнес молодой человек.
— Да говорите же, дьявол вас забери!
— Тогда как вы безбожник и нечестивец, которому Бог нынешней ночью послал последнее предупреждение. Она желала бы, чтобы вы вняли ему.
— И это все? — переспросил путешественник.
— Все.
— Что ж, поговорим о чем-нибудь другом.
Остатки его беспокойства улетучились; казалось, он совершенно успокоился.
