сказала Андре, — и вы будете охранять дом, который так любила моя мать.
Этот ответ ошеломил Николь. Андре говорила правду. Она отрекалась от Жильбера без малейшего сожаления и отдавала другой того, кто нравился ей накануне. Это было необъяснимо.
«Вероятно, девушки из высшего общества так уж устроены, — подумала Николь, — вот почему в монастыре я не раз наблюдала, как легко они влюблялись, но не были способны на сильное чувство».
Андре, вероятно, заметила, что Николь обуревали сомнения: ей нужно было сделать выбор между удовольствиями, которые ожидали ее в Париже, и однообразием тихой и спокойной жизни в Таверне. Поэтому она обратилась к Николь мягко, но в то же время решительно:
— Николь! От твоего решения будет зависеть вся твоя жизнь; подумай как следует, дитя мое, в твоем распоряжении только час. Час — это не много, но я знаю, что ты умеешь принимать решения очень быстро: итак, ты остаешься у меня на службе или выходишь замуж, выбирай — я или Жильбер. Я не хочу, чтобы моя служанка была замужней женщиной, я терпеть не могу семейных интриг.
— Всего-навсего час, мадемуазель! — повторила Николь.
— Да, только час.
— Ну что ж! Мадемуазель права, мне хватит и часа.
— Тогда уложи мои платья и платья моей матери, к которым я отношусь как к реликвиям, а потом сообщишь мне о своем решении. Каким бы оно ни было, вот тебе двадцать пять луидоров. Если ты выйдешь замуж, это твое приданое; если последуешь за мной, это твое жалованье за два года вперед.
Николь приняла у Андре кошелек и поцеловала ей руку.
Девушка не хотела терять ни минуты отпущенного ей времени; она выбежала из комнаты, быстро спустилась по лестнице, перебежала двор и исчезла в аллее парка.
Глядя на убегавшую девушку, Андре прошептала:
«Безумная! Неужели она так счастлива? Неужели любовь так соблазнительна?»
Несколько минут спустя, не теряя ни секунды драгоценного времени, Николь стучала в окно первого этажа, где жил Жильбер, которого Андре так метко назвала бездельником, а барон — тунеядцем.
Жильбер что-то делал в глубине своей комнаты, повернувшись спиной к окну, которое выходило на аллею.
Услышав стук в окно, он тут же оставил свое занятие, как воришка, застигнутый врасплох, и обернулся так поспешно, будто его подбросило.
— А, это вы, Николь? — сказал он.
— Да, это опять я, — ответила с решительной улыбкой девушка, заглядывая в окно.
— Милости просим, Николь! — приветствовал ее Жильбер, открывая окно.
Николь была рада, что ее так любезно встречают; она протянула Жильберу руку — Жильбер пожал ее.
«Вот все и устроилось! — подумала Николь. — Прощай, Париж!»
Здесь мы должны отдать должное Николь, которая при этой мысли лишь глубоко вздохнула.
— Вы знаете, что господа уезжают из Таверне? — спросила девушка, облокотившись на подоконник.
— Знаю, — ответил Жильбер.
— И знаете, куда они направляются?
— В Париж.
— А знаете ли вы, что они берут меня с собой?
— Нет, этого я не знал.
— Что вы на это скажете?
— Ну что ж! Я вас поздравляю, если это доставит вам удовольствие.
— Как вы сказали? — переспросила Николь.
— Я сказал: если это доставит вам удовольствие; по-моему, я выразился ясно.
— Доставит ли мне это удовольствие… это зависит от… — продолжала Николь.
— Что?
— Я хочу сказать, что от вас зависит, чтобы это не доставило мне удовольствия.
— Я вас не понимаю, — сказал Жильбер, усаживаясь на подоконник таким образом, чтобы его колени касались рук Николь. Так они продолжали свою беседу в тени вьюнков и настурций, переплетавшихся над их головами.
Николь бросила на Жильбера нежный взгляд.
Но по всему было видно, что он не понимал не только ее слов, но и нежного взгляда.
— Хорошо… Раз вы вынуждаете меня вам сказать, выслушайте меня, — продолжала Николь.
— Я вас слушаю, — холодно отвечал Жильбер.
— Мадемуазель предлагает мне ехать с ней в Париж.
— Прекрасно, — сказал Жильбер.
— Если только…
— Если только?.. — повторил молодой человек.
— Если только я не выйду здесь замуж.
— А вы все-таки намерены выйти замуж? — равнодушно спросил Жильбер.
— Да, особенно теперь, когда я стала богатой, — повторила Николь.
— Ах, вы богаты? — продолжал Жильбер так флегматично, что все сомнения Николь окончательно рассеялись.
— Очень богата, Жильбер.
— В самом деле?
— В самом деле.
— А как совершилось это чудо?
— Мадемуазель позаботилась о моем приданом.
— Да, это большая удача, поздравляю вас, Николь.
— Посмотрите, — сказала девушка, поигрывая золотыми монетами.
Она смотрела на Жильбера, пытаясь уловить в его взгляде намек на радость или, по крайней мере, зависть.
Но Жильбер оставался безучастным.
— Да, это кругленькая сумма, — заметил он.
— Это еще не все, — продолжала Николь, — господин барон скоро вновь разбогатеет. Поговаривают о том, чтобы восстановить Мезон-Руж и заняться отделкой Таверне.
— Охотно верю.
— И тогда нужны будут люди для охраны замка.
— Конечно.
— Так вот! Мадемуазель предлагает место…
— …сто?рожа счастливому избраннику Николь, — подхватил Жильбер с нескрываемой иронией, которую мгновенно уловила Николь.
Однако она взяла себя в руки.
— Но вы же знаете, кто этот счастливый избранник Николь? — продолжала она.
— О ком вы говорите, Николь?
— Вы, что, поглупели или я объясняюсь не по-французски? — сказала девушка, повышая голос: эта игра начинала выводить ее из себя.
— Да нет, я вас прекрасно понимаю, — сказал Жильбер, — вы предлагаете мне стать вашим мужем, не так ли, мадемуазель Леге?
— Да, Жильбер.
— Разбогатев, вы не изменили своих прежних намерений, — поспешил прибавить Жильбер. — Я вам очень признателен.
— В самом деле?
— Конечно.
— Итак, — от всего сердца предложила Николь, — вот вам моя рука.
— Мне?
