Вот вышел ежик из тумана
Среди убогих гаражей,
Он вынул ножик из кармана,
Проси потом — «Хирург, зашей!»
Зашей мне резанную рану,
Зашей торпеду Эспераль,
Мой рот зловонный и поганый
Зашей, чтоб больше не орал.
Взываю из последних сил я -
Подайте ежикам наркоз!
Ликует враг. Молись, Россия.
Нас предал генерал Мороз.
Портвейн «Иверия»
Когда великая империя
Клонилась к пышному распаду,
Когда чуть было не похерили
Московскую Олимпиаду,
Солдаты в Азии примерили
Из цинка первые бушлаты,
Когда подверглись недоверию
Незыблемые постулаты,
Поток еврейской эмиграции
Стал мельче и заметно жиже,
И академик, совесть нации,
Ментами в Горьком был отпизжен,
И тень Лаврентий Палыч Берия
Зашевелилась на Лубянке,
Тогда-то вот портвейн «Иверия»
Был дан трудящимся для пьянки.
Между раскрученными брендами
Не затерялся тот проект,
И пахнул мрачными легендами
Его загадочный букет.
Напиток этот по сравнению
С тем, что пришлось нам прежде жрать,
Был следущего поколения,
Как самолёт МиГ-25.
В нём не было ни капли сока,
И никаких даров природы,
Лишь технологии высокие
Да мудрость гордого народа.
Носились с тем народом гордым
У нас в Советском-то Союзе,
Как будто с писаною торбой
(И Ахмадулина всё в Грузию,
И с ней фотограф Юрий Рост там,
И сам великий Окуджава,
Где несмолкающие тосты,
Шашлык, боржоми и кинжалы).
И джинсы ихние поддельные
Обтягивали наши жопы,
И вкус «Иверии», портвейна,
Как воплощенье Азиопы.
Бьёт прямо в темя тяжким обухом
Нас водка русская, тупая.
Как путника роскошным отдыхом,
Портвейн грузинский завлекает.
Вот слизистые оболочки
Всосали порцию напитка
И снизу вверх по позвоночнику
Змеится колдовская пытка.
Ползёт, как божия коровка,
По стебельку пурпурной розы
Туда, где в черепной коробке,
Остатки головного мозга.
Вот жидкость тёплая химическая
Достигла мозг вышеозначенный,
Согласно Гегелю, количество
Упорно переходит в качество.
И опускаются туманы
На холмы Грузии ночныя,
И наступает кайф, нирвана,
Короче, просто эйфория.
А дальше жуткое похмелие,
Живём-то всё же не в дацане,
Не стоит забывать про Гегеля,
Про отрицанье отрицания.
И вот стою — сибирский валенок,
