чэна в числе других жителей столицы бежала за Янцзы на юг, причем Ли Цин-чжао только личными книгами нагрузила пятнадцать повозок.
Сунский императорский двор перебрался в новую столицу – в нынешний город Ханчжоу. Чжурчжэней еще можно было изгнать, но при дворе нового императора Чжао Гоу[51] интриги высших сановников обострились. Лучший полководец империи генерал Юэ Фэй по ложному обвинению в государственной измене был арестован и отравлен в тюрьме. Император предпочел подписать с чжурчжэнями мир и создал свое государство – империю Южная Сун, которая просуществовала вплоть до нашествия Чингисхана.
В Южной Сун семья Чжао уже не имела прежнего положения и влияния, богатства семьи постепенно растаяли.
В довершение всех бед во время одной из бесчисленных поездок умер Чжао Мин-чэн, и поэтесса осталась одна, без родных и близких, в далеком чужом краю.
Ли Цин-чжао переезжала с места на место, порою жила в джонке, порою находилась в незавидной роли приживалки в домах родственников и друзей, порою скиталась по рекам и озерам в районе Ханьчжоу, а в последние годы жизни поселилась отшельницей в столице, сторонясь, как говорили древние, «корысти и славы». «Отрешенная И Ань», «Затворница из Цзянькана» – так называли ее современники.
В ее стихах того времени горечь личных утрат неотделима от скорби за судьбу многострадальной родины.
Подавляющее большинство стихотворений Ли Цин-чжао написано в жанре цы, истоки которых ведут к народной песне. Когда-то, на заре своего рождения, цы писались по образцу той или другой полюбившейся поэту песни и исполнялись им самим или профессиональными певцами под аккомпанемент музыкального инструмента. С течением времени большинство мелодий утрачено.
Ли Цин-чжао умерла в 1151 году.
Европа узнала творчество великой китайской поэтессы только в XIX веке, а признала ее гений только в XX веке.
В Советском Союзе в сильно сокращенном виде, но в замечательных переводах Михаила Ивановича Басманова выходила книга Ли Цин-чжао «Строфы из граненой яшмы».
ПЕТР БОРИСЛАВИЧ (XII век)
В 1800 году видный российский государственный деятель, историк, археограф, коллекционер, член Российской академии наук, обер-прокурор Синода, президент академии художеств, сенатор, граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин (1744-1817) издал найденную им за десять лет до публикации книгу под названием «Ироическая песнь о походе на половцев удельнаго князя Новагорода-Северскаго Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетия с преложением на употребляемое ныне наречие»[52]. В подготовке книги к изданию участвовали уважаемые российские ученые Н. Н. Бантыш-Каменский и А. Ф. Малиновский.
О том, как была найдена рукопись эпоса, владелец рассказал следующее: «До обращения Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль, муж с просвещением и любитель словесности; по уничтожении штата остался в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, а по тому случаю комиссионер мой купил у него все русские книги, в числе коих в одной под № 323, под названием Хронограф, в конце найдено “Слово о полку Игореве”». По словам Алексея Ивановича, подлинник был писан «на лощеной бумаге, в конце летописи, довольно чистым письмом. По почерку письма и по бумаге должно отнести оную переписку к концу XIV или к началу XV века».
Список «Слова», обнаруженный Мусиным-Пушкиным, погиб в 1812 году при оккупации Москвы наполеоновскими войсками.
Открытие «Слова о полку Игореве», сделанное Мусиным-Пушкиным, явилось поистине историческим событием, коренным образом изменившим представления о древнерусской литературе и культуре в целом.
Сразу же со времени первой публикации начались разговоры о том, что «Слово» – подделка и сочинено самим Мусиным-Пушкиным. Это неудивительно, поскольку рукопись обнаружилась в самый разгар скандала вокруг изданных Джеймсом Макферсоном «Поэм Оссиана»[53]. Но скептики не учитывали несколько важнейших моментов. Во-первых, Мусин-Пушкин никогда не скрывал первоисточник своей публикации; во-вторых, с подлинником первоисточника наравне с издателем работали ученые-специалисты; в-третьих, человек, никогда не занимавшийся словесностью, при всем желании не сможет написать шедевр мировой литературы на малознакомом ему языке почти незнакомой ему письменностью. Поэтому оставим в стороне любителей пустых дискуссий и обратимся к еще одному важнейшему вопросу. А именно: кто является автором «Слова о полку Игореве»?
Версий выдвигалось много, но подавляющее число их сугубо умозрительные. Авторами называли безызвестного слугу великого князя Кочкаря; регента церковного хора Митуса; конюшего Игоря; княгиню Агафью Ростиславну; новгородского посадника Мирошку Нездинича; княжича Святослава Рыльского; самого князя Игоря Новгород-Северского; Владимира Галицкого; внука Бояна и других.
Наиболее доказательной, на мой взгляд, является гипотеза академика Б. А. Рыбакова о том, что автором «Слова» является Петр Бориславич, летописец и боярин великого князя киевского Изяслава Мстиславича.
Какие достоверные факты знаем мы из жизни Петра Бориславича? По летописям – как сохранившимся, так и погибшим уже после того, как они побывали в руках ученых, – известно следующее.
Петр Бориславич происходил из знатного боярского рода, был братом или племянником епископа ростовского Феодора. В 1152 году его направили послом великого князя киевского Изяслава Мстиславича к галицкому князю Владимиру Володаричу. После смерти великого князя в 1154 году Петр Бориславич перешел на службу к его сыну Мстиславу Изяславичу[54].
Под 1169 годом в летописи говорится, что Мстислав Изяславич, будучи уже великим князем киевским, «отпустил» Петра Бориславича «от себе» из-за того, что холопы боярина «покрале коне Мьстиславли» и поверх тавр Мстислава проставили тавра Петра. В отместку Петр Бориславич оклеветал своего князя перед князем Давыдом Ростиславичем.
В том же году в результате измены бояр Киев был захвачен и разгромлен войском суздальского князя Андрея Боголюбского. В числе бояр-изменников Никоновская летопись называет и Петра Бориславича.
Этими данными ограничиваются биографические сведения об интересующем нас боярине во всех русских летописях.
Отметим также, что Б. А. Рыбаков на основании лингвистического анализа киевских летописей пришел к косвенному выводу о том, что Петр Бориславич в 1190-х годах служил великому князю киевскому Рюрику Ростиславичу[55], внуку Изяслава Мстиславича.
Историки еще в XIX веке обратили внимание, что в Ипатьевской летописи особенно подробно повествуется о посольстве Петра Бориславича 1152 года к галицкому князю Владимиру. Рассказано о двух посольских поездках, причем описание второй очень подробное. По словам Д. С. Лихачева, это описание «насыщено такими деталями, которые не оставляют сомнения в том, что автором повести о взаимоотношениях Изяслава и Владимира был сам Петр Бориславич». Более того, этот рассказ признается специалистами и как литературное произведение – художественный рассказ.
Это было время тяжелых княжеских междоусобиц. Изяслав Мстиславич захватил власть в Киеве путем государственного переворота – свержения, а впоследствии и убийства великого князя киевского Игоря Ольговича. Вдобавок князь обошел лествичное право своих дядей – Вячеслава Владимировича и Юрия Долгорукого, – объявив по этому поводу: «Не место идет к голове, а голова к месту». В ходе кровопролитных и разорительных походов 1149 и 1150 годов Изяслав Мстиславич дважды изгонялся Юрием Долгоруким с киевского престола, но всякий раз отвоевывал свое право вновь. Можно было бы сказать, что Изяслав Мстиславич окончательно утвердился в Киеве только в 1154 году, однако в конце этого же года он неожиданно умер. Иногда высказывается предположение, что великий князь был отравлен; впрочем, так же как и его злейший враг Юрий Долгорукий[56].
Поскольку Изаслав Мстиславич занимал киевский престол в обход лествичного закона, ему необходимо было идеологическое обоснование своих действий. Видимо, именно этим и занимался боярин Петр Бориславич, чья летопись пропала в вихре бурных событий русской истории. Есть даже версия, что
