примере, что и один несогнувшийся в состоянии разрушить систему, построенную на молчаливой «гибкости», податливости миллионов.
Последняя сцена фильма, на мой взгляд, одна из самых запоминающихся во всей мировой кинофантастике. Спортсмен-победитель, выживший в смертельной схватке, в гордом одиночестве совершает как бы круг почета на буквально онемевшей арене — среди тлеющих обломков мотоциклов, мертвых и искалеченных тел соперников и «своих». А затем, глядя прямо в глаза боссу, восседающему в ложе, яростно вбивает победный мяч в «лунку».
Сегодня он победил не только команду соперников — и это внезапно начинают осознавать сотни тысяч сидящих на стадионе и миллиарды уставившихся в экраны своих телевизоров зрителей…
Однако этим не исчерпываются достоинства фильма. В «Роллерболе» талантливо придуман и уникально воспроизведен новый, не имеющий аналогов в сегодняшней действительности, вид спорта. Это что-то среднее между гонками на роликах и мотоциклах, американским футболом, регби и бейсболом. Только нечто более жесткое. А показано это так обстоятельно и внятно, что по мере развития сюжета зритель волей-неволей начинает разбираться в правилах непривычной спортивной игры, она затягивает и даже заставляет болеть за «наших»!
Выполнить оригинальные звездолеты или пейзаж другой планеты — для современного кинематографа игрушки. А вот придумать новую игру, да такую, что в нее можно сыграть, это задачка гораздо серьезнее.
Потому столь редки подобные примеры в кино. Да и те, что отыскиваются, мягко говоря, не убеждают.
Еще один вариант игры со смертью — только на сей раз практически без шанса на выигрыш — представлен в фильме «Бегство Логана» (1976) Майкла Андерсона. Дело происходит в гедонистической утопии, где все молоды, беспечны, сыты и довольны. Последнее — прямое следствие первого: управляющий миром гигантский компьютер внимательно наблюдает (посредством вживленных каждому при рождении датчиков-кристаллов) за тем, чтобы общее число обитателей Утопии не превышало некоего оптимума. Поэтому каждого, кто достигает 30-летнего возраста, ждет своеобразная смертельная рулетка: вознесение к куполу под круговым обстрелом лазерных лучей.
За этим впечатляющим зрелищем следят счастливые утопийцы — те, кто еще не разменял третий десяток. И не просто смотря. т, а возбужденно хлопают, визжат от восторга при очередном попадании компьютера и даже, кажется, делают ставки — как на тотализаторе.
Игра? Как будто. Непонятно, правда, удалось ли кому-нибудь из обреченных «долететь» до купола целым и невредимым. И какой азарт может вызвать не поединок, не единоборство, а организованная бойня, — непонятно.
Или вот, к примеру, знаменитые «трехмерные шахматы», постоянно фигурирующие в популярном сериале «Звездный путь». Внешне все выглядит вполне остроумно, а по тому, сколько времени проводит команда звездолета «Энтерпрайз» за игрой, становится ясно, что это едва ли не самый популярный спорт у наших далеких потомков. Однако достаточно даже беглого взгляда на эти «шахматы будущего» (которые, кстати, продают на всех конвенциях научной фантастики — часто с подробными инструкциями, объясняющими правила игры), чтобы сообразить: играть в них нельзя.
Что еще? В общем негусто. Крутые антигравитационные скейтборды во второй серии трилогии «Назад, в будущее» (1989)… То ли спорт, то ли религиозно-мистический обряд инициации в фильме «Дюна» (1984) — гонки на «оседланном» гигантском песчаном черве… Какой-то «лазербол», походя упомянутый в «Пятом элементе» (1997) Люка Бессона…
Ну и наконец, упоительная инопланетная «Формула-1» в новом фильме Джорджа Лукаса из серии «Звездных войн» (1999). Там-то как раз все придумано остроумно и увлекательно — а поставлено на загляденье! Но, не в обиду будет сказано магу и кудеснику «компьютерного кино», он впал в противоположную крайность: сцена гонок летающих болидов порой захватывает так, что остальное действо и смотреть не хочется…
Все же либо кино, либо стадион.
Ну, а если не спортивное состязание и не бои гладиаторов-само-убийц, чем еще будет занят досуг наших потомков? В какие еще игры им доведется играть?
Например, в имитацию реальных опасностей! Испытать себя в столкновении с опасностью, но как бы понарошку, лишь прибавив самоуважения и адреналина в крови, а на самом деле — не испытывая и тени тревоги.
Таков искусственно созданный мир Дикого Запада из одноименного фильма Майкла Крайтона.
Прибывает эдакий американский обыватель в специально отведенный парк развлечений типа нынешнего Диснейленда, а там его ждут роботы, не отличимые от людей: ковбои с индейцами (в мире Дикого Запада), рыцари с прекрасными дамами (в мире Средневековья) или римские патриции с рабами (в мире Античности)! С ними можно сражаться или крутить любовь — и все как будто по-на-стоящему. А главное, каждый середнячок может почувствовать себя героем-воином или героем-любовником, потому что роботы-воины и очаровательные «роботессы» все равно уступят тебе, супермену! Такая уж программа в них заложена.
О том, что произойдет в случае сбоя, когда легкие каникулы обернутся самым настоящим «экстремальным спортом», в котором на кон поставлена жизнь незадачливых «туристов», как раз и рассказывает этот неглупый и талантливо поставленный фильм.
Ситуация еще более заострена в экстравагантной «Крепости» (1979), поставленной по одноименному рассказу Дьюлы Хернади, одного из ведущих писателей-фантастов Венгрии. Только на сей раз богатые бездельники могут поиграть в куда более опасную игру — настоящую войну, где возможно все: смерть, ранения, пытки. При том, что желающих размяться, разогреть кровь хоть отбавляй (в том числе женщин!). Это притча о том, как порой резок и беспощаден переход от знакомых каждому мальчишке игр в солдатики и казаки-разбойники к отвратительной, ужасной реальности подлинной войны.
В игру, которая больше чем игра, играют и герои уже упомянутых картин — «Дюны» и «Роллербола». Можно добавить в этот ряд и оригинальную цивилизацию «планеристов» из фильма «Slipstream»[10], название которого условно можно перевести как «Поймать ветер» (1989).
Герои картины (в целом неудачной, несмотря на участие Марка Хэмилла — Люка из первых трех фильмов «Звездных войн» — и Бена Кингсли) осваивают азы летного мастерства не в качестве хобби и не для заработка. В мире, где произошла экологическая катастрофа, землю «трясет», а над пустынными ландшафтами постоянно дуют в одном направлении свирепые ветры («воздушная река»), воздухоплавание становится единственным средством общения с разрозненными островками цивилизации. Иными словами — выживания…
И уж совсем мистический, какой-то высший смысл приобретает Игра (именно так, с заглавной буквы) в странном, загадочном, запутанном, необъяснимом и при всем том незабываемом фильме Роберта Олтмена «Квинтет» (1979).
Режиссер изобразил «мир после катастрофы» (в данном случае это новый ледниковый период, но отчего он наступил, так и остается загадкой), неотвратимо дичающий и бесплодный. В умирающем, почти обезлюдевшем Городе давно не рождаются дети, время почти остановилось, а главное времяпрепровождение, религия, культурный ритуал и смысл жизни его обитателей — игра под названием Квинтет. Такая же глубокая и загадочная, как игра в бисер в одноименном романе Германа Гессе. Играть можно как на специальной доске, так и в реальной жизни; в последнем варианте последовательно погибают пятеро игроков, и только один остается в живых…
Мораль? Каждый зритель «высмотрит» в фильме свою. Я же, когда смотрел эту тягучую, но завораживающую картину, вернулся мыслью к тому, о чем задумывается каждый — рано или поздно. Было бы нам интересно играть в игру под названием Жизнь, если бы вдруг открылись все ее секреты, подвохи и припрятанные для удобного случая сюрпризы?
