— Наш народ очень уважает проводников.
— У нас было иначе. В моем прежнем мире.
— Лишь самым искусным охотникам позволяют сопровождать путешественников.
— Да, понимаю. Дело это было нелегким и в наших краях. Путешествовать в таких штуковинах трудно и утомительно, особенно в людных местах.
— Что ты имеешь в виду?
— Наши селения огромны, их наполняют толпы людей. Представь себе деревню величиной во всю вашу охотничью землю, из конца в конец набитую людьми, тесно-тесно, как бывает в вигваме в конце зимы.
— Какая неприятная жизнь.
— Это же Пекло! И всюду такси, многочисленные, быстрые и теснящиеся друг к другу, как стадо бизонов, только рвущиеся в разные стороны.
— Смертоносное зрелище.
— Правильно. И мое умение позволяло мне провести такси сквозь этот хаос.
— И такое искусство не считалось уважаемым?
— Нет. Не знаю почему. Дело в том, что для этого нужна уйма… не знаю, как сказать. Тебе нужно знать, что случится, еще до того, как событие произойдет. Тебе приходится быстро изменять направление движения, чтобы объехать вдруг возникшее препятствие, и ты должен сделать это так, чтобы не слишком помешать остальным. Во всяком случае, я так считал. По-моему, некоторые из нас, таксистов, не слишком- то обеспокоены подобными заботами. Наверное, поэтому нас не очень уважают. Но я считал себя обязанным провезти своих путешественников самым быстрым путем, не помешав никому другому. Это как балансировать на шесте или переходить ручей по камням.
— У тебя талант к языку. Видишь, как хорошо ты стал говорить.
— Благодаря тебе, Вождь, твоему умению учить.
— А скажи мне, Таксист, сможет ли твое такси возить людей в нашем мире?
— Нет. Оно разбилось при падении. Наверное, в этом месте в моем мире земля была выше, чем здесь. Повреждены его мягкие лапы; да и на такой земле оно все равно не могло бы работать. Такси нужна ровная почва — как замерзшее озеро.
— Далеко на Западе можно отыскать такие края.
— Раз уж ты напомнил об этом, Вождь, в такси можно найти кое-что полезное: факел, дающий свет, но не греющий. Найдется и кое-что, чем можно украсить вигвам.
В тот самый вечер Маленький Медведь бегом возвратился из своего похода и, задыхаясь, сообщил, что стадо бизонов вступит на наши охотничьи земли к середине утра.
В ту ночь никто не мог толком заснуть. Предстояла первая охота, за долгую зиму все соскучились и мечтали о ней; мы сделали даже больше, чем нужно, ножей, стрел, дубинок, копий и так далее. Двое гостей к этому времени успели кое-чему подучиться; все привыкли, что среди нас чужаки.
Племя Пиу Хоков сделалось подобным напряженному луку. Мужчины улеглись спать снаружи вигвама.
Еще до рассвета я отправился будить охотников; им было достаточно звука моих шагов, и мне не нужно было говорить, чтобы они поднялись на ноги. Через какое-то мгновение все уже ожидали, взволнованно перешептываясь, возле вигвама. Маленький Медведь и Слепой Олень, как подобает проводникам, заняли свое место впереди остальных. Мы дали им чуть отойти и выступили следом, направляясь к тому месту, где стадо, по нашим расчетам, должно было оказаться на заре.
По дороге я обдумывал наставления, данные мною обоим новичкам. Самое безопасное место — среди тех, кто попытается отбить намеченного в добычу бизона от стада. Мы постараемся загнать его на скалы, а там самые сильные охотники набросятся на него с копьями.
— И запомните, — сказал я обоим, — никаких подвигов. Если мы упустим этого зверя, то найдутся другие. А раны мне не нужны. Иногда бизон не обращает внимания на крики загонщиков. Страх лишает зверя слуха и зрения. И если он не уступает тебе дорогу, то ты даешь ему пройти. Человеку бизона не остановить.
Таксист и Боб шли в нескольких шагах позади меня и негромко переговаривались. По большей части они пользовались нашим языком, кроме тех случаев, когда не знали нужного слова. Надо сказать, что обычно я вполне мог понять смысл чужих слов.
Теперь они ладили много лучше, — быть может, после того как пожили в нашем племени; ведь наши люди явно относятся друг к другу куда добрее, чем принято в народе чужаков. Кстати, Таксист заметил однажды, что в нашем языке слов много больше, чем в их, и по его мнению, тонкости смысла и ощущений лучше выражать на нашем языке. Он считает, так вышло потому, что мы целую зиму просиживаем в вигвамах и проводим за разговором больше времени, чем принято среди его людей.
Еще он сказал, что его народ не умеет так, как мы, улаживать обиды и ссоры. Таксист говорил, что у них нередки драки за играми или во время путешествий по этим огромным деревням; нередко они даже садятся в засаду, чтобы убить другого человека и взять его вещи.
Этот рассказ вполне объяснял высокомерие Боба. Я не сомневаюсь в том, что вы, дети, уже успели заметить: чем проще жизнь племени, тем выше задирают носы его люди, тем свирепее выражение на их лицах. Ну а там, где искуснее ремесленники, где лучше оружие, там, где зимой у очага рассказывают самые занимательные истории, люди обычно приветливы и добры.
В ту пору слух мой еще был острым, и я достаточно хорошо разбирал их разговор, хотя они и не подозревали этого. Боб сказал:
— Таксист, держись позади меня. Я гораздо крепче и сумею тебя защитить.
— Да прекрати, Боб. Я упражнялся и занимался с оружием не меньше. — Таксист стал теперь относиться к нему более терпеливо.
— Насколько я помню, положение мужчины в племени зависит от его успехов на охоте, ведь так, Таксист?
— Нет, Боб, не совсем так. По-моему, им нравится, когда каждый занимается тем делом, которое получается у него лучше всего. Вождь умеет руководить, поэтому он — вождь. Но не потому, что он хороший охотник. — Таксист был прав, конечно, хотя я неплохой охотник.
— Старики выбирают себе преемников и передают им свое мастерство, взяв их к себе в ученики.
— Я знаю, что в последние дни ты проводил много времени с Вождем и его сыном. По-моему, ты хочешь, чтобы тебя взяли в ученики к Вождю. Ха! — фыркнул он. — Ты не сумеешь даже вывести племя из вигвамов.
— Вовсе нет, Боб. Имей в виду, что Вождь уже выбрал себе преемника — своего сына, Маленького Медведя.
Боб умолк.
В это мгновение на тропе показался Маленький Медведь, изо всех сил бежавший навстречу нам. Весь в поту, он рухнул мне на руки и выдохнул:
— Отец, стадо быстро приближается к охотничьим землям. Надо прибавить шагу, чтобы догнать его в нужном месте.
— Хорошая работа, Маленький Медведь. Ты стал отличным проводником, и я могу гордиться тобой. Пройди с нами немного, отдышись, прежде чем вновь занять место впереди.
Он кивнул и некоторое время шел рядом со мной. Невзирая на упражнения с оружием и зимние занятия, первая охота всегда очень утомительна. Шаман говорит, это потому, что запасаемая нами пища не столь питательна, как свежая, добываемая охотой и собирательством в теплое время года. Он говорит, что обитатели северных краев, где зимы дольше, живут недолго.
К середине утра мы вышли на холм, возвышающийся над охотничьими угодьями. Повернувшись, я дал знак, чтобы все молчали и соблюдали осторожность. Наш отряд, двадцать охотников, поднимался на горку в полном молчании.
Слишком полном. Оказалось, что я привел наш отряд прямо к матерой пуме, преследовавшей стадо. Как вам известно, пумы тоже прекрасно умеют подобраться неслышно. Обернувшись, огромный кот припал
