выходов. Но для этого требовалось знать даты и направления его движения. Но каким же образом?
Когда Жергу вышел из питейного заведения, где его так мило обслужила сирийская блудница, он шагал не слишком уверенно. И все же он отыскал дом Медеса. Привратник заставил его подождать. Шатаясь, Жергу все-таки дошел до кабинета своего патрона.
— Лучше сядь, — сказал Медес.
— Я пить хочу!
— Хватит с тебя и воды.
— Воды? Это после нашего-то успеха? Да тот доклад, который я вам принес, заслуживает вина, и только лучшего!
Медес уступил. Состояние Жергу было вполне приемлемым, он сохранял самообладание. Да к тому же не следовало гасить его оптимизм.
— Все действует самым лучшим образом! — сказал Жергу, осушив бокал. — Слухи живо расползаются по городу! Я-то не верил, но вы были правы, что нужно было атаковать Собека!
— Хорошо ли ты заплатил тем ложным стражникам, которые затеяли смуту в речном судоходстве?
— Хорошо... Через посредников... И все очень довольны... До нас никто не докопается. Но продолжать в том же духе невозможно: Собек предпринял радикальные меры. На каждом торговом судне есть теперь стража, усилен контроль.
— Подумаешь, мы достигли нашей первой цели: запятнать репутацию Собека-Защитника. Даже визирь начинает сомневаться в его компетенции, а значит, и в его честности!
— С удовольствием представляю, как он сердится! Ведь он думал, что неуязвим, а теперь ему снятся кошмары!
— Ладно, продолжим, — решил Медес.
— А это не будет... неосторожно?
— Тогда для чего мы потратили столько сил? Чтобы остаться с этим? Нет, сделать Собека уязвимым мало. Нужно его убрать!
Жергу расхотелось пить.
— Давайте потерпим! Может быть, визирь его заменит?
— Улик недостаточно, а Собек еще слишком близок к царю. Нам нужно предоставить доказательства его предательства.
— Не вижу, каким образом!
— У тебя ведь есть под рукой несколько ребят, которые способны уверенно лгать?
— Никаких проблем.
— Значит, мы одним ударом избавляемся от Собека, превращая подозрения визиря в уверенность!
Каждый раз, когда ливанец встречался с Провозвестником, у него моментально пропадал аппетит, а желудок сводило судорогой. Он пугал его и одновременно завораживал. С того момента, как этот человек- сокол едва его не убил, впечатав в тело приснопамятный след, негоциант знал, что всегда будет на него работать и никогда от него не избавится. Притерпевшись к судьбе, он извлекал из нее максимум выгоды и вел честную игру по отношении к своему сомнительному партнеру. Как только у него появлялись новости, он тут же информировал Провозвестника. Потому что тот не простил бы ему ни опоздания, ни небрежности.
На низких столиках никаких пирожных, на диванах меньше подушек, во всем доме больше строгости... Ливанец всеми средствами пытался избежать упреков Провозвестника.
— Дай-ка мне соли.
— Тотчас, господин!
Провозвестник окинул презрительным взглядом салон ливанца. К чему вся эта роскошь? Новое общество, которое будет руководствоваться истинным законом, все это оставит в прошлом.
Торговец вернулся с большим бокалом.
— Вот цветы пустыни.
Провозвестник вдоволь насытился пеной Сета.
— Ну какие у тебя новости?
— Это всего лишь слухи, но такие упорные, что у них должны быть причины. Подозревают начальника всей стражи царства Собека-Защитника. Ему вменяют в вину то, что он пресекает свободный проход граждан и по собственному произволу изменяет правила судоходства. Два дела были замяты, но отношения между ним и визирем Хнум-Хотепом стали прохладными.
— Как тебе кажется, можно ли подкупить Собека?
— Конечно же, нет. Это чистый человек и суровый стражник. Неподкупный. Кто-то пытается его скомпрометировать, чтобы снять с должности.
— Есть какие-нибудь подозрения?
— Нет, господин. Но я веду свое расследование и не знаю пока, чем оно кончится. Тот, кто осмеливается атаковать Собека-Защитника, должен быть злым и очень осторожным.
— Разве визирь позволит себя увлечь сфабрикованными обвинениями?
— Маловероятно, но Хнум-Хотеп надзирает за справедливым применением закона, и его репутация
