стены…
— Он существует, Панеб. И ты все поймешь, если усвоишь ту науку, которую сам же выбрал.
— Откроются ворота какие-нибудь в этом селении, и сразу видно, что за ними еще таких же штук десять… Ладно, я не против. А ты был в обители вечности Рамсеса Великого?
— Долина царей и для тебя не закрыта.
— Что, я буду там работать? Я тоже?
— А разве не в том предназначение рисовальщика Места Истины?
— Я готов.
— Пока еще нет, Панеб. Ты еще не усмирил око.
— Не понял…
— Вселенная — это огромное око, части которого рассеиваются, лишь стоит на него взглянуть. Именно оно водит нашей рукой и вдохновляет на творчество. Мы должны собрать это око воедино, но прежде надлежит его усмирить, дабы оно от нас не удалялось.
Панеб так ничего и не понял, но почувствовал, что его друг готов отворить перед ним новые врата. Поглядев на усеянный звездами купол, он ощутил присутствие полного ока, которое он однажды соберет воедино своим искусством.
…Коренастый, черноволосый, широкогрудый, с пухлыми, как у младенца, пальцами на руках и ногах, Тран-Бел пил и ел жадно и с наслаждением. Этот ливиец вряд ли мог надеяться сколотить состояние на своей родине и потому перебрался в Фивы. А в Фивах ему улыбнулась удача. Торговец до мозга костей, не ведающий и знать ничего не желающий о какой бы то ни было нравственности, он любил только приобретать, пусть даже способы обретения богатства и не всегда соответствовали общепринятым представлениям о порядочности. Осмотрительный и хитрый Тран-Бел умел, однако, не вызывать подозрений у властей, и слава о нем если и ходила, то скорее добрая.
— Требуют вас, хозяин, — обратился к нему один из работников.
— Некогда.
— Но все же вы бы вышли… Вид у того, кто вас спрашивает, больно важный.
«Вид важный, а нам ненужный», — подумал Тран-Бел, надеясь отделаться от очередного мелкого просителя, перекинувшись с ним парой слов.
Увидев пришедшего, он изумился.
Человек, стоявший на пороге его склада, походил на него самого. Не сказать чтобы двойник, но почти родной брат — те же черты лица, то же тело, только сложен немного по-другому.
— С чем пришел, друг?
— Ты будешь Тран-Бел?
— Ну да, я здесь хозяин, и я очень занят.
— Поговорить надо, только в месте поукромнее.
— Думаешь, можешь мной распоряжаться?
— Я это точно знаю, будучи главным казначеем Фив и командующим войсками.
Тран-Бел сглотнул слюну.
Он был наслышан об этом Мехи. Поговаривали, что он безжалостно расправлялся со всеми, кто посмел встать у него на пути. Но с чего бы столь высокому сановнику возиться с такой мелочью, как чужеземный купец?
— Пойдемте… У меня есть угол, я там старые документы складываю.
Тран-Бел почувствовал, что ветер переменился. Где же это он так промахнулся, что такая грозная особа прознала про его существование?
В закутке было темновато и повсюду валялись исписанные таблички. Зато тихо, — суета мастерской сюда не доходила.
— Желаете с документацией моей ознакомиться?
— То, что ты мелкий прохвост, норовящий облапошить и покупателей, и казну, я и так знаю. Пусть при случае другие с тобой разбираются. Но ты пользуешься услугами мастерового из Места Истины. А это не просто правонарушение. Такое тяжкое преступление заслуживает самой суровой кары.
Ошарашенный Тран-Бел и не пробовал отпираться.
— Ну, знаете, оно само так получилось… Он мимо шел, а у меня мебель была выставлена. Ну, он и привязался: куда это годится, ткни и развалится, и все такое. Я ему и говорю: а ты покажи, как лучше. А он: ну, давай, только барыш пополам. Так он и повадился сюда, и делает для меня самые лучшие вещи.
— А ты сбываешь их по куда более высоким ценам, чем указываешь в отчетах.
— Да я просто не успел сообщить об этом! Это же совсем недавно началось и неизвестно сколько продлится…
— Ну-ну, ври больше.
Тран-Бел ушам своим не верил.
— Положим, что этот мастеровой пристал к тебе с непристойным предложением, а ты согласился, только чтобы отвязаться. Но ведь судят по результату. Я согласен закрыть глаза на твои проделки, но при условии, что ты сообщишь мне все входы и выходы твоего подельника, расскажешь, что за услуги он тайком оказывает тебе, и разузнаешь о всех его тайных заработках.
— Рад вам служить, — выдохнул ливиец с облегчением. — Не желаете ли иметь долю с моих доходов?
Взгляд Мехи поверг дельца в состояние ужаса.
— Если я беру, то я беру все. Не забывай, что сведения твои должны быть полными и точными. О нашем договоре никому ни слова, сам понимаешь. Один крошечный неверный шажок — и тебя не будет.
70
Каждый день Уабет Чистая старательно очищала все закутки жилища от пыли и принесенной ветрами трухи, а раз в неделю сжигала накопившуюся кучу мусора. Как и всякая хозяйка, она знала, что чистота — залог благополучия в доме, и ревностно соблюдала это правило. Панебу казалось, что она перегибает палку, но бороться с женой он не пытался.
И каково же было его удивление, когда, вернувшись из чертежной мастерской, где он совершенствовался в геометрии, Панеб увидал, что один из стульев сдвинут со своего обычного места, а одежда супруги в беспорядке свалена на табурете. Никак стряслось что-то, иначе бы Уабет Чистая такого не допустила.
— Ты где?
— В спальне. — Голосок какой-то хрупкий, надтреснутый.
Панеб обнаружил жену лежащей в кровати.
— Хвораешь?
— Ты знаешь, что из сердца исходят протоки, тянущиеся ко всем частям тела? Это Ясна мне рассказала, когда я пошла к ней советоваться. В сердце же зарождается семя жизни, и когда два сердца встречаются…
— Ты хочешь сказать, что…
— Я жду ребенка от тебя, Панеб. Бирюза пользуется средствами, предотвращающими зачатие, а я нет.
Юный великан был ошеломлен. К такому испытанию он не готовился.
— Не беспокойся, за домом я ухаживать не перестану. Хочешь послушать, на что это похоже?
Жар улыбнулся и нежно притронулся обеими ладонями к телу своей супруги.
— Признаюсь, ты заставила меня заинтересоваться… Но тебе отдыхать надо.
— Если забот станет совсем через край, я позову жрицу Хатхор, а то и двух. У нас принято помогать друг дружке.
Уабет Чистая боялась, что Панеб воспротивится, скажет, чего доброго, что он ни при чем. Но
