с ней, будто не доверяли, поэтому она решила поговорить об этом с Рамзесом.
— Раз вы теперь ладите, — начала она, — твое вмешательство было бы нелишним.
— Чего ты хочешь от меня?
— Когда Шенар станет регентом, у него в руках окажется значительная власть; боюсь, как бы он не забыл про меня. Мною начинают пренебрегать; скоро я стану значить для них меньше, чем какая-нибудь провинциальная матрона.
— А что я могу сделать?
— Напомни Шенару о моем существовании и важности моих связей, в будущем это ему может пригодиться.
— Он рассмеется мне в лицо. Для моего старшего брата я уже наместник Нубии и совершенно далек от Египта.
— Значит, ваше перемирие всего лишь видимость?
— Шенар распределил обязанности.
— И тебя устраивает ссылка к дикарям?
— Мне нравится Нубия.
Долент вдруг оживилась, выйдя из своего полусонного состояния.
— Не поддавайся, прошу тебя! Твоя позиция неприемлема. Мы с тобой должны поставить Шенара на место. Это чудовище должно вспомнить, что у него есть семья, и он не должен забывать об этом и задвигать ее подальше.
— Сожалею, дорогая сестра, но я ненавижу заговоры.
Она вскочила, побелев от злости.
— Не оставляй меня одну.
— Думаю, ты вполне способна сама постоять за себя.
Царица Туйа сидела в тишине храма Хатхор, размышляя после вечернего ритуала и песен жриц. Служение божественному позволяло отстраниться от человеческой низости и представить себе будущее более ясно.
Царица во время долгих бесед со своим супругом не раз упоминала о своих сомнениях насчет способности Шенара управлять государством. Как обычно, Сети выслушивал ее очень внимательно. Он, конечно, знал, что на жизнь Рамзеса покушались несколько раз и что настоящий виновник, если только не считать возницу, погибшего в бирюзовых копях, остался неизвестным и ненаказанным. Несмотря на то что враждебность Шенара по отношению к своему брату якобы утихла, можно ли было считать, что здесь нет его вины? При отсутствии доказательств подобные подозрения казались чудовищными, однако жажда власти могла превратить человеческое существо в дикое животное.
От Сети не укрылась ни одна подробность. Мнение его супруги значило больше, чем доводы придворных, слишком надеющихся на Шенара или просто привыкших воздавать хвалы суверену. Вместе Сети и Туйа оценили поведение обоих своих сыновей и подвели итог.
Конечно, разум мог все разбирать и анализировать, но он был не в состоянии решать. Мудрость Сиа, молниеносная интуиция, прямое знание, переданное от сердца фараона сердцу фараона, должны были указать правильный путь.
Открыв дверь, которая вела в собственный сад Рамзеса, Амени наткнулся на странный предмет: великолепная кровать из дерева акации! Большинство египтян спали на циновках; подобный же предмет обстановки стоил целого состояния.
Неприятно удивленный, Амени поспешил предупредить Рамзеса.
— Кровать? Это невозможно!
— Пойди сам посмотри — настоящий шедевр!
Царевич не мог не согласиться со своим личным секретарем: столяр и в самом деле был отменным мастером своего дела.
— Поставим ее в дом? — спросил Амени.
— Ни в коем случае! Присмотри за ней.
Вскочив на коня, Рамзес помчался в имение к родителям красавицы Исет. Ему пришлось подождать некоторое время, пока прелестница завершит свой туалет, чтобы предстать перед любовником свежей, накрашенной и благоухающей.
Ее красота взволновала Рамзеса.
— Я готова, — сказала она, улыбаясь.
— Исет… Это ты приказала принести мне кровать?
Вся сияя, она воскликнула:
— Конечно, кто другой бы осмелился?
Совершая этот «дар кровати», красавица Исет рассчитывала, что царевич в ответ подарит ей другую, еще более великолепную, которая должна была стать брачным ложем влюбленным, соединившим свои судьбы навсегда.
— Ты принял мой подарок?
— Нет, она осталась в саду.
— Какое оскорбление, — прошептала она ласково. — Зачем откладывать то, что неминуемо?
— Мне нужно оставаться свободным.
— Я тебе не верю.
— Ты хотела бы жить в Нубии?
— В Нубии? Какой ужас!
— Однако таково мое предназначение.
— Откажись!
— Невозможно.
Она высвободилась из объятий Рамзеса и убежала.
Рамзес вместе со многими другими сановниками был вызван прослушать объявление о новых назначениях, одобренных фараоном. Приемный зал был полон, прежние чиновники выказывали спокойствие, возможно, напускное, молодые плохо скрывали свое волнение. Многие опасались справедливого осуждения Сети, который не терпел ни малейшего промедления в выполнении государственных поручений и мало прислушивался к оправданиям несостоятельных чиновников.
За несколько недель до церемонии оживление и суета достигли своего апогея, каждый сановник стремился показать себя верным подданным и безусловным приверженцем политики Сети, для того чтобы защитить собственные интересы и интересы своих протеже.
Когда ответственный писец начал чтение постановления именем царя, установилась тишина. Рамзес, который накануне ужинал со старшим братом, не испытывал ни малейших опасений. С ним все было ясно, теперь он слушал, что досталось другим. Лица одних загорались радостью, другие замыкались в себе, третьи смотрели неодобрительно; но таково было решение фараона, и каждый уважал его.
Наконец наступил черед Нубии, которая не представляла большого интереса. После недавних событий и постоянных напоминаний Шенара царевича Рамзеса уже можно было считать назначенным на пост номарха в эту провинцию.
Решение правителя удивило всех: нынешний номарх оставался на своем посту.
33
Красавица Исет ликовала: несмотря на все старания Шенара, Рамзес не был назначен наместником в Нубию! Царевич останется в Мемфисе, на своем почетном посту. Красавица собиралась непременно воспользоваться этой нежданной удачей и затащить Рамзеса в сети своей страсти; чем больше он сопротивлялся, тем больше привлекал ее.
Несмотря на настойчивые увещевания ее родителей благосклонно отнестись к ухаживаниям Шенара, красавица Исет смотрела только на его брата. Со времени своего возвращения из Нубии юноша еще больше похорошел и возмужал: он раздался в плечах, врожденное благородство его черт стало теперь еще более заметным. Будучи на голову выше всех остальных, он казался недосягаемым и неуязвимым.
Разделять с ним все: беды и радости, чувства и желания… Какое сказочное будущее! Никто и ничто не помешает красавице Исет стать женой Рамзеса.
Через несколько дней после объявления назначений она явилась к царевичу — преждевременный
