— Ваша сестра Долент убеждена, что Офир мудрец, — а Лита взойдет на трон Египта. Так как она рассчитывает, что я смогу объединить последователей Атона, я ее поверенный. Офир опасный маг, решивший разрушить магическую защиту царской четы.
— Ты уверен?
— Как только вы увидите его, вы убедитесь в этом. Но это не все, Шенар, вы подумали о Моисе?
— Моис… При чем тут Моис?
— Идеи Эхнатона близки идеям некоторых евреев. Ходят слухи, что друг фараона потрясен пришествием единого бога, и его вера в нашу цивилизацию поколеблена.
Шенар внимательно посмотрел на Мебу.
— Что ты предлагаешь?
— Чтобы вы поддержали Офира на его пути черной магии и встретились с Моисом.
— Мне не нравится эта наследница Эхнатона…
— Мне тоже, но какая разница? Убедим Офира, что мы верим в Атона и правление Литы. Когда маг ослабит Рамзеса и сможет управлять Моисом, мы избавимся от этого сомнительного типа и его протеже.
— Интересный план, мой дорогой Меба.
— Я рассчитываю на вас, чтобы улучшить его.
— Что ты хочешь взамен?
— Возвращение моей должности. Дипломатия — вся моя жизнь, мне нравится принимать послов, обсуждать светские ужины, обмениваться с иноземной знатью многозначительными намеками, устанавливать связи, расставлять ловушки… Никто не может понять этого, если ни разу не пробовал. Когда вы станете царем, назначьте меня министром иностранных дел.
— Все предложения весьма интересны.
Меба был в восторге.
— Чтобы не оскорблять вас отказом, я выпью немного вина, моя мигрень прошла.
Бакен, четвертый жрец Амона, распростерся перед Рамзесом.
— Я недостоин прощения, Великий Царь. Я единственный, кто ответствен за это несчастье.
— Какое несчастье?
— Обелиск был бы потерян, экипаж погиб…
— Твои кошмары бессмысленны, Бакен. Лишь то, что произошло на самом деле, имеет смысл.
— Это не прощает моей оплошности.
— Почему ты допустил ее?
— Я желал сделать Луксор украшением вашего царствования.
— Неужели ты думаешь, что мне будет достаточно одного украшения? Поднимись, Бакен.
Бывший военный наставник Рамзеса не утратил своей мощи. Он скорее походил на атлета, чем на смиренного священнослужителя.
— Тебе повезло, Бакен, а я ценю людей, к которым благоволит удача. Разве не является волшебством умение избегать ударов судьбы?
— Без вашего вмешательства…
— Значит, ты способен вызвать появление фараона! По правде говоря, прекрасное умение, заслуживающее того, чтобы быть записанным в анналах.
Бакен опасался, что за этими ироничными словами последует суровое наказание. Но пронзительный взгляд Рамзеса устремился к шаланде. Разгрузка происходила без осложнений.
— Этот обелиск великолепен. Когда будет готов второй?
— Надеюсь, к концу сентября.
— Пусть высекатели иероглифов поторопятся!
— В карьерах Асуана жара уже очень сильна.
— Кто ты, Бакен, строитель или нытик? Отправляйся туда и проследи за окончанием работ. А колоссы?
— Каменотесы выбрали прекрасный песчаник в карьерах Гебель Сильсиля.
— Пусть принимаются за работу без промедления. Сегодня же пошли гонца и поезжай следом, чтобы скульпторы не теряли ни часа. Почему большой двор еще не закончен?
— Невозможно строить быстрее, Великий Царь!
— Ошибаешься, Бакен. Чтобы построить святилище Ка, место покоя для силы, которая постоянно творит вселенную, нельзя вести себя как простой подрядчик, раздумывающий, прежде чем приступить к работе над выбором материалов. Озарение, подобное молнии, должно заставить твои замыслы воплотиться в камень, и тогда возродится храм. Ты показал себя медлительным и ленивым, вот в чем твоя ошибка.
До крайности изумленный Бакен не мог протестовать.
— Когда Луксор будет закончен, он породит Ка, мне необходима эта энергия как можно быстрее. Привлеки лучших мастеров.
— Некоторые из них заняты на строительстве вашего заупокойного храма в Долине Царей.
— Приведи их сюда, моя гробница подождет. Ты также займешься еще одним срочным делом — созданием моего Храма миллионов лет, на западном берегу. Его присутствие убережет царство от несчастий.
— Вы хотите…
— Колоссальное здание, святилище, обладающее настолько большой мощью, что она сокрушит противника. Завтра мы начнем.
— Но ведь есть Луксор, Великий Царь…
— Есть еще и Пер-Рамзес, целый город. Призови скульпторов из всех областей, и оставь лишь тех, чьи руки — руки гениев.
— Но, Великий Царь, дни не бесконечны!
— Если тебе не хватает времени, Бакен, создай его.
47
Доки встретился со скульптором в фиванской таверне, в которой раньше ни один из них не бывал. Они сели в самом темном углу, рядом с ливийскими рабочими, громко разговаривавшими друг с другом.
— Я получил ваше сообщение и пришел, — сказал скульптор. — К чему такая таинственность?
Доки в парике, скрывавшем уши и спускавшемся на лоб, был неузнаваем.
— Вы говорили с кем-нибудь о моем письме?
— Нет.
— Даже со своей женой?
— Я не женат.
— А ваша любовница?
— Я увижу ее лишь завтра вечером.
— Дайте мне это письмо.
Скульптор вернул свернутый папирус и Доки разорвал его на мелкие кусочки.
— Если мы не договоримся, — пояснил он, — не останется ни одного свидетельства о нашей встрече. Я вам больше не напишу, и мы никогда не встретимся.
Коренастый скульптор не понимал, к чему эти тонкости.
— Я уже работал на Карнак, и никаких жалоб не было, но меня никогда не приглашали в таверну, чтобы предложить непонятно что!
— Будем говорить откровенно: вы хотите быть богатым?
— А кто не хочет?
— Вы можете получить свое состояние быстро, но придется рискнуть.
— Каким образом?
— Перед тем как рассказать вам об этом, мы должны прийти к соглашению.
— К какому?
— Если вы откажетесь, то покинете Фивы.
— А если нет?
