он уступит гневу, прикажет арестовать, даже казнить Аша и его людей, тем самым вынудив Рамзеса развязать военные действия, чтобы смыть оскорбление.
Конечно, Путухепа, казалось, желала мира, но согласится она пойти против мужа? Императрица очень практична; и если путь переговоров окажется слишком затруднительным, она выступит за военные действия.
Резкий ветер, нередкий на Анатолийском плато, сопровождал Аша и его людей до ворот хеттской столицы, неприветливость которой показалась еще более устрашающей, чем во время предыдущего визита.
Аша передал верительные грамоты начальнику стражи, и долгий час ожидал у стен города, прежде чем получил разрешение пройти в Хаттусу через Львиные Ворота. В противоположность тому, на что надеялся Аша, его провели не во дворец, а в здание из сероватого камня. Там ему отвели комнату, на единственном окне которой была железная решетка.
Аша это место напоминало тюрьму. Чтобы вести игру с хеттами, требовалось умение и удача, много удачи; будет ли и на этот раз судьба благосклонна к Аша?
После заката военный в шлеме и тяжелых доспехах попросил его следовать за ним. На этот раз он пошел по маленькой улочке, ведущей к акрополю, где возвышался дворец императора.
Час истины, если она существовала в мире дипломатии, настал.
Огонь горел в очаге приемного зала, украшенного коврами. Императрица наслаждалась приятным теплом.
— Пусть египетский посол соизволит занять место около меня перед этим огнем: ночь может быть прохладной.
Без лишних церемоний Аша расположился на стуле, стоявшем на почтительном расстоянии.
— Я высоко оценила письма царицы Нефертари, — заявила императрица. — Ее мысль ясна, слова убедительны, намерения открыты.
— Должен ли я считать, что император согласится начать переговоры?
— Император и я сама надеемся на конкретные предложения.
— Я податель текста, согласованного Рамзесом и Нефертари и написанного самим Фараоном, он послужит основой наших переговоров.
— Это то, чего я желаю; конечно, у империи есть свои требования.
— Я здесь, чтобы услышать их, и прибыл с твердой волей прийти к согласию.
— Тепло этих слов так же приятно, как тепло этого огня, Аша. Вы удивлены таким... сдержанным приемом?
— Это было бы неуместно, не так ли?
— Хаттусили простудился и останется некоторое время в постели: мои дни очень загружены, вот почему я вынуждена была заставить вас ждать. С завтрашнего дня император будет в состоянии начать переговоры.
ГЛАВА 51
День еще не наступил, и Рамзес направился в храм Амона, когда путь ему преградил Моисей. Царь удержал руку охранника, сопровождавшего его.
— Я должен с тобой поговорить, Фараон!
— Будь краток.
— Разве ты не понимаешь, что до сих пор Яхве проявлял снисходительность? Если бы он этого захотел, ты и твой народ были бы уже уничтожены! Он оставил тебе жизнь, чтобы лучше заявить о своем всемогуществе, о могуществе Его, не имеющего соперников. Позволь евреям покинуть Египет, не то...
— Не то...!
— Седьмая кара принесет твоей стране невыносимые мучения. Пойдет град такой силы, что будут многочисленные жертвы! Когда я протяну свой посох к небесам, раздастся гром и ударят молнии.
— Разве ты не знаешь, что один из этих храмов посвящен Сету, властелину грозы? Он — гнев небес, и я сумею успокоить его ритуалами.
— На этот раз тебе не удастся. Люди и животные умрут.
— Уйди с моей дороги.
Сразу же после обеда царь побывал у «жрецов времени», наблюдавших за небом, изучавших движение планет и предсказывавших погоду. И в самом деле, они предвидели сильные ливни, которые могли уничтожить часть урожая льна.
Как только разразилось несчастье, Рамзес закрылся в святилище Сета и остался один перед лицом бога. Красные глаза величественной статуи горели, как угли.
Царь не имел власти противостоять воле Сета и ярости туч; но, общаясь с его духом, он уменьшит силу грозы и сделает ее менее длительной. Сети научил своего сына, как вести диалог с Сетом и отводить его разрушительную энергию, не гневая его самого. Фараону требовалось много энергии, чтобы вынести, противостоять и не уступить ни пяди земли невидимому огню Сета, и его предприятие увенчалось успехом.
Меба трясся от страха. Он опасался быть узнанным, хотя и был в коротком парике и одет в грубый плащ плохого покроя. Но кто бы мог его узнать в этом пивном заведении в квартале докеров, где утоляли жажду заготовщики провианта и моряки.
Напротив него сидел Амос, рыжий бородач.
