«Ну! обо мне как судят в вашем стане?», на что пленник отвечает: «А говорят о милости твоей, / Что ты, дескать (будь не во гнев), и вор, / А молодец» (Пушкин А. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 304). Заметим, что в «Борисе Годунове» описывается ситуация, в точности параллельная той, что развивается в «Капитанской дочке»: царь Борис имеет ненамного больше прав на власть, чем Лжедмитрий, и все это ставит под вопрос законность власти Екатерины, которой тоже, чтобы взойти на трон, пришлось стать убийцей другого законного правителя.
Отметим, что в романе Пушкина даются очень точные временные указания, но бывают и места, где они совсем неопределенные, так что точного календаря рассказанных событий составить невозможно. Эту едва уловимую характеристику не заметила Н. Кондратьева-Мейксон: в своем расчете исследовательница пропустила длинные неописанные в романе периоды, вследствие чего теряется целый год, и время у нее сгущается вплоть до того, что метель происходит летом; см.: Кондратьева- Мейксон Н. По какому календарю?: (Время и пейзаж в «Капитанской дочке») // Вопросы литературы. 1987. № 2. С. 168–176. Об этом см. также: Долинин А. Еще раз о хронологии «Капитанской дочки» // Пушкин и другие: (Сб. статей к 60-летию проф. С. А. Фомичева). Новгород, 1997. С. 52–59.
«О, я сразу в Вожатого влюбилась, с той минуты сна, когда самозваный отец, то есть чернобородый мужик, оказавшийся на постели вместо Гриневского отца, поглядел на меня веселыми глазами» (С. 369).
«В наше время под словом роман разумеем историческую эпоху, развитую в вымышленном повествовании» (Пушкин А. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 102). Ср. в наброске «О романах Вальтера Скотта» (1830): «Главная прелесть романов Walter Scott состоит в том, что мы знакомимся с прошедшим временем не с enflure французских трагедий, — не с чопорностию чувствительных романов, не с dignite истории, но современно, но домашним образом <… >» (Там же. С. 535. Курсив Пушкина).
Мы с интересом замечаем, что Цветаева в своем эссе смешивает роман и стихотворение Пушкина. Она пишет: «Странно, что я в детстве, да и в жизни, такая несообразительная, недогадливая, которую так легко можно было обмануть, здесь сразу догадалась, как только среди мутного кручения метели что-то зачернелось — сразу насторожилась, зная, зная, зная, что не „пень иль волк“, а то самое» (368). Между тем в романе у Пушкина не «пень иль волк», а «волк или человек». То есть происходит и лексическая замена, и весьма значимое для текста изменение порядка слов, инверсия: в стихотворении идет смещение от неодушевленного предмета — к волку, а в романе от волка — к человеку, и это в точности тот процесс развития Пугачева, который описывает Пушкин.
Более подробное сравнение этих двух текстов приведено в кн.: Петрунина Н. Проза Пушкина: (пути эволюции). Л.: Наука, 1987. С. 264–273.
Знаменитый переводчик обоих авторов, Пушкина и Цветаевой, добавляет: «Видеть в произведении, где фраза „Делать было нечего“ становится настоящим лейтмотивом, лишь приключенческий или исторический роман — значит оставить без внимания всю новизну и ценность этой книги» (Markowicz A. Alexandre Pouchkine (1799–1837)// Histoire de la litterature russe: Le XIX siecle: L’epoque de Pouchkine et de Gogol. Paris: Fayard, 1996. P. 274).
Эссе впервые опубликовано как послесловие к новому переводу «Петербургских повестей» Гоголя на французский язык: Gogol N. Les Nouvelles de Petersbourg / Trad. A Markowicz. Arles: Actes Sud, 2007. Издание впервые предлагает французскому читателю все эти повести в том составе и в том порядке, как определил сам Гоголь в 1842 году, что соблюдается в российских академических изданиях.
Гоголь Н. Собр. соч. Т. 3. С. 28. Далее цитаты из «Петербургских повестей» даются по этому изданию с указанием в тексте в скобках страниц.
Гоголь Н. Петербургские записки 1836 года // Гоголь Н. Собр. соч. Т. 7. С. 168.
