перед тем подозвал к себе в темноте. Все четверо с тревожным любопытством разглядывали Гуттора и его товарищей, лежавших на дне ямы. Те разыгрывали свою роль превосходно, и никому в голову не могло прийти, что они живы и только притворяются мертвыми.
— Ну, я думаю, что их дело кончено, — сказал Надод со вздохом облегчения. — Это нам дорого обошлось, но, во всяком случае, мы теперь застрахованы от того вреда, который они могли причинить нам в будущем.
— Они сразу же разбились до смерти, — заметил Боб, вполне поддаваясь на хитрость Грундвига. — Взгляните, гигант придавил собой тех двух, а сам ударился головой прямо о каменную стену…
— Хотелось бы мне удостовериться, не в обмороке ли он только, — заявил Красноглазый.
— Я думаю, в яму можно на чем-нибудь спуститься, — предложил Дженкинс.
Гуттор вздрогнул всем телом. Оба товарища, лежавшие под ним, задрожали от страха.
— Спуститься никак нельзя, — пояснил Боб, — прежде для этого пользовались лестницей, но она уже давно никуда не годится.
Оба товарища Надода имели при себе оружие.
— Кто-нибудь из вас, дайте мне свой пистолет, — обратился к ним Красноглазый.
Гуттор снова вздрогнул — он знал, что бандит стреляет метко.
Надод взял поданный ему Дженкинсом великолепный уилкоксовский пистолет и тщательно осмотрел его.
— Свети мне, Боб, чтобы видна была голова гиганта. Вот увидите, как я снесу ему полчерепа.
Он стал медленно прицеливаться.
Руки богатыря, лежавшие на плечах Грундвига и Билла, тихо пожали эти плечи, и он произнес чуть слышным шепотом:
— Прощайте! Отомстите за меня!
Грянул выстрел.
Пуля, задев висок богатыря и ссадив на нем кожу, вонзилась в камень на вершок от его лица. От камня брызнули мелкие осколки и оцарапали щеки предполагаемого мертвеца. Гуттор не пошевельнулся.
— Этакий я неловкий! — вскричал Надод. — Впрочем, так всегда бывает, когда стреляешь из непривычного оружия. Из этого пистолета надобно целиться на вершок выше того места, в которое желаешь попасть: у него слишком сильна отдача. Дженкинс, заряди опять! На этот раз я уж не промахнусь… Хотя, впрочем, богатырь наш совершенно мертв, иначе выстрел заставил бы его очнуться. Если я и собираюсь стрелять, то только для того, чтобы загладить свой промах… Дженкинс, клади пороху поменьше. На таком коротком расстоянии достаточно половины заряда.
Грундвиг и Билл переживали ужасные минуты, сознавая, что их товарищ бесповоротно осужден на погибель, но сам Гуттор был спокоен, примирившись с неизбежностью смерти.
В эту решительную минуту вдруг начали медленно бить часы на дворце лондонского лорд-мэра. Надод принялся считать: раз, два, три…
Бой часов казался Биллу и Грундвигу похоронным звоном в честь их верного друга.
— Одиннадцать! — сказал Надод, когда часы кончили бить. — Мы больше не можем терять времени. Спрячь свой пистолет, Дженкинс, а ты, Боб, уйди на минутку. Я должен поговорить с этими господами об очень важных вещах и не хочу, чтобы ты слышал наш разговор. Не вздумай подслушать, иначе я попробую вторично пистолет милорда Рочестера уже на тебе самом. Ступай на улицу и жди нас там. Я тебе потом объясню, что ты должен сделать до прибытия коронера, который, разумеется, явится завтра утром на следствие.
Боб ушел ворча.
Надод продолжал, обращаясь к товарищам:
— Слушайте меня внимательно, потому что, когда мы выйдем на улицу, разговаривать будет уже неудобно. Вот в чем дело. Вы сами лично были очевидцами смерти лорда Эксмута и знаете, что мы в этом случае хлопотали для его брата, адмирала Коллингвуда. Сегодня вечером адмирал должен отдать нам
— Еще бы! — заметил Дженкинс. — Сто тысяч фунтов стерлингов — сумма аппетитная. Сохранить ее у себя всякому лестно.
— Поэтому я придумал, чтобы вы пошли со мной. Документы я передам одному из вас, и вы будете ждать меня у дверей адмиральского дома. Таким образом, если лорд Коллингвуд сделает на меня покушение, то бумаги будут спасены, и он вынужден будет пойти на сделку. Если же он согласится честно расквитаться со мной, то я постучу в окно, и один из вас принесет мне документ, а другой останется у дверей. Надобно все предусмотреть. Если через четверть часа мы оба не возвратимся, то пусть тот из вас, который останется у дверей, пойдет и уведомит Тома Пирса, которому я заранее дал соответствующие приказания. Том Пирс явится во главе сотни вооруженных товарищей и возьмет штурмом дом герцога Эксмута, которому дорого придется поплатиться за свою подлость. Том Пирс должен был, по первоначальному плану, дожидаться известия от меня здесь, в этой таверне, но после недавних событий место пришлось переменить. Теперь они все находятся у Уильяма Джонса в Блэкфрайерсе… Поняли вы меня?
— Совершенно точно поняли, Сборг! — отвечали оба разбойника.
— Так идемте. Вот документы, Дженкинс. Возьми их себе, а ты, Партридж, карауль хорошенько.
— Вы еще хотели что-то приказать Бобу? — напомнил Партридж.
— Да, позови его… Или нет, не нужно: мы встретим его на улице.
Три бандита вышли из коридора, не позаботившись закрыть яму. Да и зачем было закрывать? Ведь там лежали три трупа. Об этом уж мистер Тернепс должен был позаботиться, а Надод торопился к лорду Коллингвуду. Если все произойдет так, как он надеялся, то через несколько часов, на рассвете, он будет уже на корабле, отходящем в Новый Орлеан, и скажет последнее прости старой Европе, которую он двадцать лет осквернял своими преступлениями. С тремя миллионами в кармане он рассчитывал начать честную жизнь, которая была ему до сих пор совершенно чужда, обзавестись новой семьей и найти себе забвение прежнего и даже счастье… Вообще у этого бандита был странный характер: совершая самые гнусные преступления, он не переставал надеяться окончить свои дни в шкуре честного человека. Для того чтобы быть добродетельным, ему требовались деньги.
В таверне все стихло. Стук затворяемых дверей дал нашим пленникам знать, что теперь они могут подумать о своем избавлении из плена.
— Клянусь святым Гудольфом, моим патроном! — вскричал, вставая, Гуттор. — Я в этот раз не на шутку за себя перепугался.
— Да, прескверное положение, — заметил Грундвиг, — чувствовать, что в тебя прицеливается негодяй, каких мало, и каждую секунду ожидать смерти. Тут вполне простительно испугаться, и тебе, Гуттор, за свой страх не приходится краснеть.
— Во всяком случае, теперь мы спасены, — сказал Гуттор, — и можем беспрепятственно хлопотать о том, чтобы выбраться из ямы. Мне кажется, это будет не особенно трудно.
— Ты только что начал рассказывать нам, что ты придумал, когда сюда пришли «Грабители».
— Это верно. Когда же фонарь Боба осветил яму, то я окончательно убедился, что мою мысль легко привести в исполнение.
— В чем же состоит твоя мысль?
— Она очень проста. Мы опять встанем друг на друга, но только ты ставь ноги не на плечи мне, а на ладони вытянутых рук. Точно то же сделает Билл относительно тебя. Таким образом, наш живой столб будет на этот раз значительно выше, и Билл уже наверняка достанет руками до края ямы. Притянуться затем на руках и вылезть вон для моряка уже ничего не стоит. Выбравшись на волю, Билл принесет в коридор и спустит к нам в яму одну из тех длинных скамеек, которые стоят в зале по стенам. По этой скамейке мы за несколько минут выберемся отсюда.
