Аньес положила записку на узкую кровать, чтобы рыцарь сразу же увидел ее, и вышла из комнаты.
Аньес приказала, чтобы ей немедленно доложили о возвращении рыцаря де Леоне и накрыли стол на две персоны. Затем она ушла в свою опочивальню, села на стул, положила открытую книгу на колени и принялась ждать. Скоро уже прозвонят к вечерне*. Куда подевались все мысли? Аньес не смогла бы ответить на этот вопрос. Казалось, даже нетерпение куда-то исчезло. Она просто ждала, только и всего. Она ждала тяжелых торопливых шагов, которые подскажут ей, что Артюс скоро войдет в ее опочивальню. Она ждала, что вот-вот раздастся гортанный смех, означающий, что сейчас Клеманс бросится в ее объятия. Она ждала облегчения, храбро сражаясь с навалившимся на нее страхом. Со страхом, своим заклятым врагом. «Страх не спасает от укусов, моя дорогая», — говорила баронесса де Ларне. Навострить уши и поднять хвост. Сопротивляться. Держать страх на коротком поводке. Надеть на него намордник.
В дверь осторожно постучали. Молоденькая служанка, которую Аньес прежде не видела, просунула голову в образовавшуюся щель и робко сказала:
— Наша дама... Меня послал Ронан. Мессир рыцарь вернулся. Он сказал, что сейчас умоется и присоединится к вам.
Девушка исчезла так быстро, что Аньес даже не успела ее отпустить. Наверняка она работает на кухне. Маленький хлопотливый народец, с которым Аньес редко сталкивалась.
Она боролась с апатией. Ей ничего не хотелось делать, но все же она встала и направилась в небольшую столовую, где они с Артюсом принимали только самых близких гостей.
Аньес тяжело опустилась на стул, думая только об одном: не поддаваться страху, какими бы плохими ни были известия. Она снова стала ждать.
Аньес не могла бы сказать, когда пришел Леоне: через час или через несколько минут. Под наигранной веселостью рыцаря скрывались изнеможение и тревога. Аньес, взяв себя в руки, спокойно сказала:
— Рыцарь, благодарю вас за честь, которую вы мне оказали, согласившись разделить со мной трапезу.
— Это вы сделали мне честь, — ответил Леоне, низко поклонившись. — К тому же ваше общество всегда доставляет мне удовольствие.
Леоне улыбнулся. Аньес так любила, когда губы рыцаря медленно растягивались в милой улыбке.
— Тем более что рядом с вами устраивается голодная собака, — уточнил он.
Аньес ничего не забыла. Даже в худшие моменты сомнений и тревог присутствие Франческо де Леоне всегда приносило ей успокоение. Странно, но как женщина она не испытывала к нему никаких чувств. Однако Аньес всегда казалось, что от Леоне исходит благожелательная, успокаивающая волна, которая полностью накрывала ее. Она могла бы заснуть в этих волнах, словно убаюканный ребенок. Может, это связано с тем, что они оба хранят мучительные тайны, о которых Артюс даже не догадывался? Тайны о ее детях, зачатых не на супружеском ложе. Тайны пророчества. Возможно.
Бенедикта, пожилая служанка, подала им первую перемену: гороховый суп, приправленный шалфеем и розмарином, и графин вина, привезенного из Эпернона122. Леоне вполголоса поблагодарил Господа за его благодеяния.
Аньес охватило чувство, приведшее ее в замешательство. Ей казалось, что она отделилась от своего тела. Они молча ели суп, порой улыбаясь друг другу, чтобы восполнить отсутствие слов.
Аньес пыталась окончательно прийти в себя. Бенедикта принесла вторую перемену: рагу из баранины, приправленное иссопом123 и политое винным соусом. Как объяснила Аньес рыцарю, этот соус становился настоящим деликатесом только тогда, когда в нем не чувствовалось привкуса кислого вина.
Леоне, обрадовавшись, что их разговор больше похож на светскую беседу, воскликнул:
— Черт возьми! И как только все это удается вашему повару?
— О, он так ревностно хранит свои секреты, что они почти неизвестны нам. Правда, нам удалось добиться от него некоторых подробностей. Нужно смешать корицу, перец, немного имбиря и залить красным вином, разбавленным говяжьим бульоном. Потом добавить мелко нарезанный лук, свиную печенку и кусочки черствого хлеба.
И вдруг, сама того не желая, Аньес услышала свои слова:
— Я жду, рыцарь.
Леоне поднял на нее свои бездонные глаза. Он мог бы притвориться, что ничего не понял. Но только не с Аньес. Это необыкновенное создание заслуживало его уважения и честности.
— Мне поручено искать и найти Клемана, мадам. Но до сих пор ни одна из моих попыток не увенчалась успехом.
— Мои тоже. Но кто поручил вам эту миссию?
Аньес с трудом узнавала свой голос, такой нежный, такой отрешенный. Голос чужой женщины.
— Приор Лимассола. Другие тоже ищут Клемана. И очень рьяно. Наши враги, мадам, хотя Арно де Вианкур полагает, что это враги только ордена госпитальеров. Ведь Клеман хотел спрятать манускрипты, которые я доверил ему, не так ли?
— Очевидно, — солгала Аньес.
— Если они доберутся до вашего сына раньше меня... Да хранит его Господь. Признаюсь, сначала я думал, что вы его прячете. Но теперь я знаю, что ошибался.
Серо-голубые глаза, бездонные, как океан, смотрели ему прямо в лицо.
«Боже, благодарю тебя. Дорогая моя, твое отсутствие причиняло мне столько страданий, но Господь хранит нас. Он помешал мне найти тебя, чтобы ты оставалась в безопасности, чтобы приспешники камерленго не смогли схватить тебя.
Прячься, мой ангел. Надежно прячься. Ведь им почти удалось убить меня. Как бы я сумела тебя защитить, если не способна учуять змею?»
— Где мой супруг? Я требую, чтобы вы сказали правду, которую от меня вот уже несколько дней скрывают.
Леоне сжал зубы и потупил взор. На его высоком лбу появилась тонкая морщинка.
— Мсье? — настаивала Аньес.
— Я не могу, мадам, — ответил рыцарь, глядя на ломоть хлеба.
Тогда Аньес воскликнула тоном, не терпящим возражений:
— Немедленно скажите правду, мсье, и посмотрите на меня!
Когда Леоне поднял глаза, Аньес прочитала в них такую глубокую печаль, что невольно вздрогнула. Она замерла, приготовившись к худшему. И худшее не замедлило открыться ей.
— Граф отправился в Дом инквизиции по приказу короля. Всем нам он велел молчать, чтобы вы не волновались.
Аньес глубоко вздохнула. Сон, который она видела, сбывался. Ее туфли увязали в илистой грязи застенков. Месиво из плоти, обхватившее ее щиколотку. Артюс.
— Мадам, — забеспокоился рыцарь, — вам плохо? Вы такая бледная, словно привидение.
Рыцарь вскочил, готовый позвать на помощь. Но Аньес жестом остановила его.
— Не надо. Я принадлежу к тем женщинам, которым отказано в праве на обмороки, на уход от действительности, приносящий мимолетное облегчение. И я сожалею об этом. Рыцарь, расскажите мне какую-нибудь прекрасную историю из вашего прошлого. Докажите мне, что честь и мужество всегда побеждают. Прошу вас.
— Сейчас?
— Сейчас.
— Дело в том, что моя память сохранила очень мало прекрасных историй, в отличие от невыносимых воспоминаний. Но есть одна прекрасная история, как раз для вас, мадам. Это произошло на Кипре, много лет назад. Пришла моя очередь ухаживать за больными. Я объезжал фермы, лачуги, стоявшие на побережье, помогал тем, кого болезнь приковала к постели, укладывал тяжелобольных на дроги и отвозил
