«Какая теперь разница, кто предложил. Я пошел в казино. Зачем я взял виолончель?»
– Маруся сказала, что здесь ее сопрут.
– Я не говорила.
– Понял, опять я виноват, – возмутился Кастро.
– А кто? С твоим казино, что мы теперь делать будем? У нас билет на завтра. Послезавтра утром должны были быть в Сингапуре. А еще через три дня дома. Ты обещал. А что теперь? Что теперь?
– Это ты мне скажи, что теперь? Я предупреждал – никаких бабских напитков! Никакого шампанского! После коньяка мозг просто выносит.
Саня схватился за голову.
«Хватит! Хватит вам! Чего завелись?! Мы его вернем, слышите?! Вернем. Вы помните место? Помните, с кем играли?»
– Сначала пошли в соседний отель, вверх по улице, там, где блондинка была с большой грудью – помнишь? – неуверенно, будто сам сомневается, вещал Кастро. – Не важно. При отеле этом казино для туристов. Самим-то играть нельзя. Выигрывали, выигрывали, а потом бац, и эти сволочи что-то сделали с рулеткой. Мы на красное – выпадает черное, удваиваем на черное – выпадает красное. Позвали менеджера, объяснили все, а он нас в шею. Ну, я и не удержался – вернее, ты. Ну, перевернул пару столов. А что тут такого? Клиент всегда прав! А эти как кинутся, шакалы. А один, мелкий такой, все под дых норовил заехать. Эх-х, если бы не эти новые скользкие туфли…
«Побили бы всех?»
– Нет, быстрее бы убежали.
«Какой ужас! Чего же мы домой потом не пошли? Ясно ведь, такая прогулка добром не кончится».
– Маруся сказала, что ей скучно.
– Да харэ меня приплетать! – громче обычного возмутилась девушка. – Ты безответственный разгильдяй. Такой жизнью и живешь. Попал в свою среду и давай куролесить.
– Ничего не помнишь, так молчи. Сама призналась, еще после первой сигары под столом валялась.
«После первой? – удивился Саня, во рту вдруг появилась горечь. Он закашлял. – А что, были еще?»
– О да! – с наслаждением подтвердил Кастро. – Ты, оказывается, как и я, любишь редкие здесь – кубинские.
Саня укололся иголкой, втянул сквозь зубы воздух:
– Ссс… «Грин, расскажите, как все было».
– Как было? Ну как это бывает. Тут важно остановиться вовремя, а ты не смог. Я говорю, Александр, пойдемте в отель, а ты ни в какую: «Еще партию, еще партию. Да замолчите! Да я отыграюсь! Катитесь к черту! Ни в чьих советах не нуждаюсь!» Плохо вы себя контролируете, молодой человек. Я бы, на будущее, посоветовал от азартных игр подальше держаться.
«Кошмар, – ужаснулся Саня, – как, оказывается, много о себе можно узнать, если напьешься».
– Если бы о себе! – не согласилась Рита. – Это все он! Ясно ведь как день. Когда пьешь, ты себе не хозяин, зато этому раздолье, его спиртное не берет. Все проиграл: деньги, скрипку чертову… Как нас в рабство не продал – удивляюсь!
– Я не супермен, милая! Да я пописать не смогу, если он не захочет! Что за манера такая? Все виноваты, только не она: «Смотрите, здесь мое любимое шампанское! Хочу шампанского!»
– Да я не просила покупать целую бутылку!..
Саня хлопнул ладонью об пол:
– Хватит! Мне это надоело! Замолчите оба! – гаркнул на весь номер Саня.
– Пусть этот сначала!..
– Марусичка!..
– Оба! – опять вслух потребовал хозяин тела.
Стало тихо. Саня отложил брюки в сторону, опустил руки на колени, закрыл глаза. Если постараться, он все же сможет вспомнить, что произошло вчера вечером.
В слабо освещенном зале – столы. Много столов. За каждым группы по три-четыре человека, обслуга замерла с подносами в руках, застыли в воздухе подкинутые неудачливым игроком карты. А вот и он сам в дальнем темном углу. Он видит свое отражение в зеркале, слева у стенки поблескивает гнутыми боками виолончель. И вдруг картинка ожила: всполошились люди, застучали каблуки, зазвенели бокалы. Санино лицо обдало струей сигаретного дыма.
– Удача переменчива, подумай, – ехидно щурясь, говорит ему молодцеватый старик в ковбойской шляпе. Обвисшие щеки делают его похожим на бульдога.
– Тебе Бог дал деньги, которые ты легко сегодня проиграешь, – самоуверенно, почти шепотом отвечает Саня, – а мне рюмку виски и немного интуиции, чтобы распознать твой блеф.
Он видит перед собой три стопки стодолларовых купюр и руки, отодвигающие их к центру столешницы. Упомянутая рюмка незаметно исчезает со стола, через секунду возвращается пустой.
– Счастливчик, ты обобрал моего мужа до нитки, – слышится знакомый женский голос. Из-за плеча старика возникает густо напудренное, с ярко подведенными глазами лицо утренней знакомой, Лизы Гейлер. Женщина трется челюстью об обвисшие щеки мужа. Ее ухоженная рука ложится на стол.
– Барбосик, пора остановиться. Этот красавчик пустит нас по миру.
– Принцесса, с вашей ли красотой переживать о дне грядущем, – произносит Саня, берет ее кисть и касается пальцев губами. Женщина делает глубокий вдох, в ее взгляде читается желание.
– Зачем деньги, когда у вас есть такое сокровище, – усмехаясь, обращается он к ковбою, откинувшись на стуле, вальяжно закидывает руки за голову.
– Ах, льстец, – выдыхает женщина, подмигивает и, не сводя глаз с молодого Казановы, шепчет в мохнатое ухо старика: – Барбосик, ты проиграл девятнадцать раз подряд. Остановись, пупсик.
– Привези денег, – говорит старик, не глядя на жену.
– Милый, этот орешек нам не по зубам. Оставь его. Опять из дома все вынесешь, а я завтра хотела купить себе бусики.
– Бусики тебе! Дура! – гневно бросает старик, пытаясь оттолкнуть женщину. Я тебе что сказал сделать!
Дама оказалась не из робких. Сбив шляпу с головы барбосика, она принимается колотить его по груди и плечам.
– Старый обалдуй! Нашел себе «поднеси, подай»! Сам лакеем у меня будешь, маразматик трухлявый. Мало того, что молодость мою угробил, так на старость совсем из ума выжил! Позоришь меня перед обществом! У-у-у… – завыла, зарыдала.
– Хватит! Хватит! – отбиваясь от женских кулаков, кричит старик. – Где Рафаэль? Где этот бездельник?
– Я здесь! – слышится за Саниной спиной зычный голос альфонса Рафаэля.
Задевая стулья, он торопится на зов старика, при этом успевает оправдываться. – Я беседовал с миссис Шуарой о моей книге. Она считает, что в вопросах воспитания вкуса, которые я планирую обсудить в первой главе…
– А мне плевать! – орет старик. – Я плачу тебе, чтобы ты развлекал мою дуру, а не какую-то постороннюю! Забери ее от меня! Поедете на виллу, и привезешь мне пятьдесят, нет – сто тысяч. – Он склоняется над столом и, широко раскрыв глаза, трясущимися губами шепчет: – Задавлю.
– Мистер Дипалио, – обращается к старику Рафаэль, – может, лучше отправить кого-нибудь из охраны? Ко мне из Голландии приехала тетушка, и когда я прихожу поздно…
– Ты поедешь! – обрывает ковбой (он снова надел шляпу). – Заберешь с собой мою любимую, – показывает взглядом на жену. – Там и оставишь. Она мешает мне сосредоточиться.
– Ах, так! – Лиза в возмущении топает каблуком.
– Милая, – примирительным тоном говорит старик, – серьги, что жадный Той не захотел уступить, те голубенькие, помнишь? Пошли за ними утром.
– Хочешь подсластить пилюлю? Ты только что унизил меня при дорогих мне людях. Я этого не
