хоть небо было черное от туч, шторм не только хорошо ощущался, но и неплохо был виден. Это был не шторм, а танец с саблями.
И вдруг впереди в этой черноте мы увидели белый свет. Вверху в тучах ясно был виден ярко выделенный овал. Из него где-то под углом в шестьдесят градусов вырывались ослепительные лучи… И, что самое странное и удивительное, там, куда они падали, вода была спокойная. Полнейший штиль. Представляете, посреди всей этой свистопляски — огромный круг непотревоженного моря… И эта тихая заводь была прямо у нас по курсу.
Сейнер, словно пинком, выбросило на ровную гладь воды… И тут же пропали звуки…
Сначала я подумал, что у меня что-то случилось со слухом. Но взглянув на капитана и рулевого, понял, что с ними творится то же самое.
Тогда я спустился из рубки и вышел на палубу. Меня окружали оглушительная тишина и яркий свет. Было такое ощущение, что я попал в доисторические времена. Казалось, вот сейчас из моря появится голова какого-нибудь палеозавра.
Я попробовал свистнуть. Воздух вырывался сквозь губы, но уши ничего не слышали. Тогда я крикнул. И снова — тишина. Стало жутко.
Тут впереди показались волны, и я поспешил в рубку.
И как только наш сейнер попал в объятия шторма, вновь появились звуки. Мы снова услышали шум дизеля из машинного отделения, рев урагана и свои голоса…
По прибытии на Сахалин я рассказал эту историю старым морским волкам. Они сказали: «Вам, ребята, здорово повезло, что вы вообще вернулись живыми. Вам же довелось побывать в самом центре урагана, в глазе бури».
И тогда я вспомнил рассказы о том, как в океане находили совершенно целые корабли без единого члена экипажа. Может быть, в нашем случае тайфун не дал ту частоту звука, от которой люди сходят с ума и бросаются за борт. По крайней мере, мне ни разу не доводилось видеть человека, который, как я и члены экипажа PC «Осторожный», побывал в глазе тайфуна. Вполне возможно, что люди, оказавшиеся там, испытывали совершенно иные чувства, ощущения и переживания».
Разумеется, в природе почти не бывает явлений, разграничивающих среды своего воздействия. Атмосферные явления связаны с воздухом. Но ветер соединяет воздух и воду. Поэтому, рассматривая атмосферные аномалии, не обойтись без описания страшных бурь на море.
«Ураган обыкновенно определяют так: это вращающийся, переходящий с румба на румб ветер. Можно определить и так: это такой ветер, который большие военные суда, купеческие корабли, пароходы, джонки, лодки и все, что попадается на море, иногда и самое море, кидает на берег, а крыши, стены домов, деревья, людей и все, что попадается на берегу, иногда и самый берег, кидает в море», — писал Иван Андреевич Гончаров в своих путевых очерках «Фрегат «Паллада»».
Поднятые сильным ветром волны, часто величиной с трех- или четырехэтажный дом, могучими валами катятся по морю, с ревом и грохотом сталкиваются друг с другом. Вода бурлит, как в огромном котле. Завывание и свист ветра, раскаты грома, грохот волн — все сливается в адский шум. Тот, кому довелось его слышать, говорит, что этот шум ни с чем сравнить невозможно.
Можно лишь представить себе (впрочем, ученые не любят отвлеченных представлений в таких случаях, они их переводят в числа), какой гигантской мощью обладает такая тропическая буря, если ветер, скорость которого достигает 50–60 м/с, давит на каждый квадратный метр площади с силой, превышающей двести килограммов. Он может выбросить на берег — и нередко это случается — большие суда, вырывает с корнем многолетние деревья, заставляет реки течь вспять, и они выходят из берегов, затопляя все вокруг.
Когда тропический циклон входит в полную силу, кажется, что перед ним ничто не может устоять. Обычные для теплых стран легкие строения ураган разрушает и сносит, словно карточные домики. Но если бы только их! Часто мощных ударов ветра не выдерживают и более прочные сооружения — ангары, дымовые трубы промышленных предприятий, корпуса заводов и фабрик.
Еще больше бедствий при разгуле этой стихии приносит не ураганный ветер, а вода. Как правило, тропический циклон проносится полосой над землей в сопровождении ливней. Бывает, что за сутки в этой полосе выпадает сразу вся годовая норма осадков. Прибавьте к этому вышедшие из берегов реки и ту массу воды, которую ураганной силы ветер выбрасывает на побережье.
Свирепые ураганные ветры рождаются и набирают силу под жарким солнцем на океанских просторах по обе стороны от экватора, в зоне между 5–8 и 15–20 градусами северной и южной широт. Отсюда они сначала устремляются на запад и северо-запад, а затем вблизи тропиков поворачивают к северу и северо- востоку. Именно здесь, на поворотах, они особенно свирепы.
У тропических бурь есть «излюбленные» месяцы. Не зря на Ямайке поют: «Июнь — это рано, в июле поглядывай зорче, в августе на страже будь, в сентябре не забывай, а октябрь — уже все прошло». Впрочем, не всегда это правило соблюдается: и в июне не бывает «рано», и в октябре — не всегда «поздно».
В годы испанской колонизации Пуэрто-Рико молитву «Об отвращении бури» читали в августе и сентябре, на Кубе — в сентябре и октябре. Служители церкви хорошо знали, где и в какие месяцы ураганы Карибского бассейна представляют наибольшую опасность.
Подобные же трагедии время от времени разыгрываются у побережий Индии и Пакистана. Так,
Прошло около ста лет.
Трудно удержаться, чтобы не назвать стихийные бедствия такого масштаба катаклизмами.
Читатели уже знакомы с аномальными зонами нашей планеты. А что происходит в атмосфере над такими территориями? Давайте вновь посетим зону Бермудского треугольника, с которым мы детально познакомили вас в предыдущей книге.
К Бермудскому треугольнику, конечно, относятся и атмосферные явления, происходящие над его территорией. Во-первых, потому что самолеты, исчезающие так же, как и корабли, летают в атмосфере над треугольником, а во-вторых, потому что океан находится с атмосферой в тесном единстве. Мы знаем, что постоянные и переменные ветры заставляют поверхностные слои вод двигаться в том же направлении, в котором движутся сами, а температура водных масс на поверхности океана тоже оказывает решающее
