пока что является исключением. Они не идут на подобные сделки с совестью. Но положение их остается трагичным, поскольку они практически лишены возможности ставить правдивые, реалистические фильмы, тем более если они затрагивают острые социальные сюжеты.
— Мы бьемся в проклятом заколдованном кругу, — с горечью говорил мне в Канне один из виднейших французских режиссеров, — фильм об убийстве, легкомысленная комедия, снова фильм об убийстве, какой?нибудь пошлый фарс, опять фильм об убийстве. И это все! Ничего больше, под другие сюжеты постановщик не получит кредита…
Единственная возможность, какая остается пока еще Для честного киномастера в Западной Европе, — это показать подлинную, правдивую жизнь вторым планом, в качестве фона на котором разыгрывается банальная интрига. Яркий пример тому — фильм «У стен Малапаги»,
поставленный в Италии французским режиссером Репе Клеманом, тем самым, который в свое время поставил известный советскому зрителю фильм о борьбе французских железнодорожников против гитлеровцев «Битва на рельсах». Новый фильм Клемана получил приз за режиссерскую работу. Его интрига плоска и стандартна: скрывающийся от преследования убийца влюбляется в официантку дешевого ресторана; они хотят начать новую жизнь, но полиция ловит убийцу. Это все. Но как остро, красочно, свежо выглядит фон, на котором развертываются события: полуразрушенная послевоенная Генуя, — нищета простых людей, безработица, разгул «черного» рынка — песчастная, маршаллизованная Италия.
Вот другой итальянский фильм— «Горький рис», поставленный талантливым режиссером Джузеппе де Сап-тисом. Интрига опять?таки плоска и банальна: бандит влюбляется в батрачку, горькая, несчастная любовь, самоубийство. Но по ту сторону интриги зритель видит правдивую, яркую повесть о страшной, беспросветно)! жизни работниц рисовых плантаций в долине реки По,
о нечеловеческой эксплуатации, обо всем том, что при пес итальянским крестьянам «план Маршалла». А вот мексиканский фильм «Мексиканская девушка», режиссер которого Эмилио Фернандес также сумел показать вто рым планом (только вторым планом!) тяжкую долю крестьян, эксплуатируемых жестоким и бесчеловечным скупщиком.
Все это, конечно, неполноценные, непоследовательные, как бы незавершенные фильмы. Но при всем том нельзя не воздать должного тем немногим честным труженикам западного кино, которые даже в нынешней труднейшей обстановке пытаются хотя бы частично показать жизнь такой, как она есть.
— Наш зритель постепенно начинает умнеть, — сказал мне тогда же в Канне один французский кинокритик. — Посещаемость кинематографов у нас сократилась на двадцать процентов, и дело здесь не только в том, что люди обеднели. Теперь они не удовлетворяются просмотром глупых ковбойских фильмов или дурацких комедий, где герои только и знают что сдирают друг с друга штаны и бьют друг друга по физиономии. Они хотят видеть настоящую жизнь. И если режиссеру удается ее показать, хотя бы даже в тех узких рамках, какие даны ему пе-
умолимым сценарием, зритель валом валит в кино. В Париже второй месяц идет итальянский фильм режиссера Витторио Де Сика «Похитители велосипедов» — из жизни безработных. И до сих пор у касс кинотеатров стоят длинные очереди. В наш век киноработнику часто приходится прибегать к языку шифрованных телеграмм, чтобы выйти на экран, и зритель уже научился читать этот шифр. Насколько же счастливее ваши советские киноработники и ваши зрители, которые не нуждаются в шифре, чтобы показывать настоящую жизнь!..
Это было знаменательно — с кем ни заговоришь, о чем ни пойдет речь, твой собеседник вздыхал и с досадой говорил: как жаль, что здесь нет советских фильмов! Без них нет настоящего фестиваля. И вот работники французского кино на очередном конгрессе своего профсоюза вынесли резолюцию протеста и решили бороться за отмену несправедливого регламента, лишившего киноработников Западной Европы возможности общаться с прогрессивной советской кинематографией. Их борьба возымела действие, и нынче этот дискриминационный регламент отменен. И вот после пятилетнего перерыва наши кинематографисты едут в Канн, чтобы показать там новые советские фильмы.
Они привезли «Мусоргского», поставленного на «Лен-фильме» режиссером Г. Рошалем (роль великого русского композитора исполняет А. Борисов, а в роли идеолога «могучей кучки» Стасова выступает Н. Черкасов), и «Кавалера Золотой звезды» — этот фильм поставлен на «Мосфильме» Ю. Райзманом (роль главного героя Сергея Тутаринова играет С. Бондарчук). Кроме того, наша делегация покажет ряд интересных и своеобразных документальных кинолент: «Цветущая Украина», «Советская Латвия», «Советская Эстония» и «Советский Азербайджан». Приезжают кинематографисты и других социалистических стран. Таким образом, связи кинематографистов Запада и Востока будут восстановлены. Фестиваль в Канне вновь станет местом творческих встреч. i Братцы, что же это мы? — сказал вдруг Николай
Черкасов. — Пора и честь знать — уже четвертый час утра, а утро вечера мудренее. Ведь сегодня нам ехать в Канн…
Мы нехотя распрощались — «кадровые москвичи» были готовы еще и еще слушать рассказы о том, что происходит здесь в эти напряженные дни, насыщенные пороховым дымом корейской войны, а нам, «временным парижанам», хотелось побольше разузнать о том, что происходит дома.
Очередной кинофестиваль в Канне открылся 9 апреля, и сразу же стало ясно: наши надежды на то, что отмена дискриминации в отношении социалистических стран повлечет за собой быстрое изменение его характера, по меньшей мере преждевременны. Ярмарка все же осталась ярмаркой со всеми сопутствующими ей базарными нравами.
Правда, газета «Монд» еще 29 марта написала, что «присутствие СССР заметно повышает интерес к фестивалю». Но именно это обстоятельство вызвало острую тревогу у тех, на кого красный цвет действует, словно на быка. Газета «Се матэн ле пэи», например, открыто обрушилась на организаторов фестиваля за то, что они согласились на участие кинематографистов из социалистических стран, и обвинила их в смертном грехе «нейтрализма».
Особое внимание было уделено формированию жюри фестиваля, чтобы оно, не дай господь, не посмело присудить премии не тем, кому надлежало их дать. В своем большинстве члены жюри не имели никакого отношения к кино, но зато были известны приверженностью к «американскому образу жизни». Комментируя задачи, поставленные перед жюри, газета «Комба» написала 2 апреля, что для их решения понадобился бы… «Макиавелли, помноженный на Талейрана и на двух Макартуров».
«Дух Макиавелли и Макартура» вселился во Дворец кино с первого дня фестиваля. Он сразу же дал о себе знать: международную встречу кинематографистов решили начать с показа сфабрикованного в Швейцарии фильма «Четверо в джипе», представляющего собой стандартный образчик американской человеконенавистнической пропаганды, сеющей рознь между народами.
— Швейцария — нейтральная страна, — лицемерно говорили новоявленные Макиавелли от кинематографии, — будет уместно начать фестиваль именно швейцарским фильмом!
Однако французские кинематографисты, знавшие, какую пилюлю золотят распорядители фестиваля, резко за протестовали. Выло решено отложить показ человеконенавистнического фильма. Но тут сразу же вступили в действие те макартуры, о которых писала «Комба», и в результате «американская репа под швейцарским соусом», как метко назвали этот постыдный фильм в кулуарах Дворца кино, все?таки загрязнила экран фестиваля.
Результаты провокации оказались прямо противоположными тем, на какие рассчитывали ее зачинщики. Фильм «Четверо в джипе», содержащий грубую клевету на советского и французского солдат и прославляющий американскую полицию, вызвал возмущение у многих участников фестиваля. Советская делегация заявила протест, подчеркнув, что показ такого фильма находится в резком противоречии с регламентом фестиваля и декларациями его руководителей о том, что эта встреча должна служить делу сближения между народами.
Характерно, что мэр города Канн Антони на следующий же день после этого инцидента счел нужным устроить прием в честь советской делегации на фестивале, подчеркнув тем самым всю неуместность провокационных попыток, направленных на подрыв дружбы между народами. Прием прошел в сердечной атмосфере…
В итоге фестиваль все же уцелел. В большом Дворце кино, над которым реют тридцать национальных флагов стран — участниц, с утра до вечера стрекочут кинопроекторы, зрителям предстоит просмотреть… двести километров кинопленки.
