– Выбываю, Леша. Решение конкретное. Окончательное. И, как говорится, обжалованию не подлежит. Я, действительно, слабак.
Туманов взял из руки лейтенанта недопитую бутылку с пивом и тут же выпил все, что оставалось в ней. Потом сказал, поставив, пустую бутылку на пол:
– Ты сколько лет работаешь опером?
Грек призадумался, соображая, к чему этот вопрос. Но так ни до чего, не додумавшись, сказал:
– Двенадцатый год. А что?
– А то, – резко сказал Федор и скрутив из пальцев кукиш, поднес его к изумленной физиономии капитана Грекова. – Вот тебе, а не рапорт. Да я завтра позвоню врачам, чтобы выписали тебя с больничного.
– Так я ж после ранения. Две пули эта стерва в меня всадила.
– Ничего. Ты мужик здоровый. Вон, – кивнул Федор на раскрытый журнал, на страницах которого в разных позах красовались обнаженные девицы, – уже на баб заглядываешься. Эротикой интересуешься.
– Да это я так, – смутился Грек и соврал: – Доктор советовал для поднятия жизненного тонуса. Чтоб раны быстрей заживали, значит.
– Вот я тебе и подниму тонус, – пообещал Федор. – Как только выйдешь на работу, будешь вкалывать за семерых. Мы должны бегать так, что задница в мыле, а он на покой собрался. Об отдыхе мечтает.
– Да не мечтаю я, Федор Николаевич, – скрестив руки на груди, признался Грек, – Только мне в глаза стыдно вам смотреть. Лоханулся я.
– Ничего. Исправишься. От нас упреков не услышешь. Правда, Леш?
– Могила, – заверил Ваняшин. А Туманов тут же продолжил:
– Так что хватит тут заниматься карманным бильярдом. Выписывайся и давай, приступай к работе. Искупляй вину. Понял? – спросил Федор, глянул на Грека и заметил на глазах у того слезы. – Ты чего, Саня?
– Федор… Леха… – Грек вдруг вскочил со стула, сначала обнял и поцеловал в щеку майора Туманова, потом лейтенанта Ваняшина. – Ребята, я с вами. А вину я свою искуплю. Главное, что вы мне верите.
– Ну, это другой разговор, – сказал Ваняшин, и оба они с Тумановым заулыбались. А Федор глянул на часы. Засиделись они у капитана. Встал и, напустив на лицо как можно больше строгости, за которой спрятал улыбку, сказал:
– В общем, так, капитан. Даю тебе еще три дня на отдых.
– Мало, Николаич. У меня ведь две дырки…
– Ладно, – махнул рукой Туманов, прекрасно понимая, что не властен командовать выздоровлением капитана. Это уж на усмотрение врачей. Как они решат, когда выписать Грека.
– Недели хватит, чтобы твои дырочки затянулись?
– Я думаю, затянутся, – утвердительно кивнул Грек, улыбаясь. Его черные глаза загорелись цыганским лукавством. – Вполне, хватит.
– Ну вот. Значит, через неделю ты являешься на работу и пашешь как жеребец. Тем более, что начальство приняло решение, дать тебе шанс, исправиться. Даже в звании не понизили. Вот так, капитан.
Вместо ответа, Грек протянул руку. А когда Туманов с лейтенантом Ваняшиным ушли, достал из кармана записную книжку и подсел к телефону. Набрал номер. Услышав женский голос, спросил весело:
– Это ты, змея? Неужели не узнаешь? Чего замолчала-то?
– Идиот! – взбесилась Новикова и закричала в трубку. – Не звони мне больше. Нам не о чем с тобой разговаривать. Понял, кретин?
Но Грек нагло расхохотался.
– Ошибаешься. Вот как раз и есть о чем. Меня отправила на больничную койку, теперь решила взяться за Туманова?
– О чем ты? Не понимаю… Ты, наверное, свихнулся там, в больнице?
– Не ври, паскуда, – прикрикнул на нее Грек. – Все ты понимаешь. И о моем здоровье не беспокойся. Только смотри…. Я тебе руки оторву и за себя и за Николаича… – больше он ничего сказать не смог. В трубке послышались частые гудки. А в том, что сбить Туманова пыталась именно Новикова, Грек не сомневался. Уверен был, таким образом, она вымещала злобу, таившуюся в ее жалкой душонке.
Пару раз, пока Грек лежал в больнице, в «Приемный покой» звонил мужчина и справлялся о самочувствие капитана. Предупрежденный персонал, всякий раз отвечал, что Греков до настоящего времени находится без сознания и состояние его критическое. Кажется, такое положение вполне устраивало звонившего и он, удовлетворив свое любопытство, благодарил и ложил трубку. Оперативники пытались отследить звонки, но это не удавалось, потому что звонили по меж городу. Капитан Греков лежал в отдельной палате, возле которой днем и ночью дежурили сотрудники милиции. Такое напряжение надоело персоналу больницы, и поэтому врачи не возражали, против его выписки домой, когда капитан пошел на поправку. Разрешили, сменить стационарное лечение на амбулаторное.
Звонок капитана Грекова, стал для Новиковой полной неожиданностью.
Глава 18
Она очнулась в тот момент, когда по полу, залитому лаком, уже расползались языки пламени. Огонь, как ласковый щенок, осторожно подкрался к ней и лизнул ее руки. Она застонала и открыла глаза.
Павлов лежал рядом. Чуть в стороне на ковре валялась его племянница, на которой уже вспыхнула одежда. Оба охранника нашли приют возле входной двери. Этот очкастый верзила, по утверждению генерала, студент, оказался не таким уж плохим стрелком. По крайней мере, каждому из охранников он сделал по контрольному выстрелу в голову. Для студента, это даже очень не плохо. А ее он достреливать не стал. А зря. Пуля, выпущенная с близкого расстояния, прошла навылет, не задев грудную кость. От ранения, она потеряла много крови. Но, это оказалось не смертельно, и Новикова осталась жива.
Кое-как она доползла до дивана стоящего возле окна. На этом диване генерал любил сидеть у раскрытого окна и дышать свежем воздухом. Окно и сейчас было не закрытым, и Новикова, цепляясь изо всех сил за обшивку дивана, подтягивалась, таким образом перемещая свое тело с пола к подоконнику. Несколько усилий, и она встала. Голова кружилась и чтобы не упасть обратно в комнату, из которой она вряд ли сумеет уже выбраться, она наклонилась, перевесившись через подоконник и оттолкнувшись, грохнулась из окна. Пока дом еще не был охвачен огнем, ползком, как змея, поползла в кусты, но не в глубь сада, а наоборот, ближе к воротам. И затаилась там, терпеливо дожидаясь, пока на деревне заметят пожар и толпа прибежит сюда.
Чувствуя, что от слабости ее тянет в сон, Новикова старалась не закрывать глаза, чтоб не заснуть навсегда. Закроет, провалится в сон и уже может так статься, что никогда их не откроет. Прислонившись спиной к корявому стволу дерева, она мысленно молилась о своем спасении. И очень обрадовалась, когда калитка раскрылась настежь и толпа дачников с лопатами и ведрами устремилась к горящему дому.
Из-за кустов она наблюдала за ними. Последним в калитку входил высокий тощий парень. К воротам он подкатил на своем «Жигуленке». И вообще было не понятно, для чего он заявился сюда. Никаких вспомогательных средств в его руках не было, кроме барсетки, которую по привычке он не рискнул оставить в машине. Скорее, его можно было отнести к ротозеям. Такие любят поглазеть, но ничего не делать. Но Татьяна посчитала его посланным с неба. Высунувшись из куста, негромко позвала:
– Парень. Эй.
Он оглянулся. Как дурак посмотрел по сторонам. Наверное, решил, что показалось. Возле пожарища шум, крики. Он уже хотел направиться к суетящейся толпе, но опять услышал голос. Кто-то звал его.
– Ты где? – спросил парень, топчась, как баран на месте.
– Здесь я. Здесь. Загляни в кусты. Скорее, идиот.
Увидев ее, парень испугался. Вытаращил глаза. А Татьяна, вытерев рукавом кофты заливающий глаза пот, попросила:
– Помоги мне. Я ранена. На нас было совершено нападение. Хозяин дачи и его охрана, убиты. Пытались и меня убить. Но я спаслась.
