Как я могла забыть о Еве? Она превратила мою жизнь в кошмар, обратила мою душу в пепел, который чудом не развеялся по ветру, и чуть не отняла у меня Марка.
Как я могла забыть о последней встрече с Ренольдом? О том, что уже успела попрощаться с Марком, успела пережить самую страшную потерю?
Во мне снова возрождалась та боль, которую сознание предпочло забыть. Она вырвалась наружу и разбивала мою душу, дробила ее на мелкие кусочки.
Моя душа была похожа на разбитое зеркало, осколки которого мне предстояло собрать.
Мне следовало смириться – принять все, как есть. Отрицать боль, прятаться от нее не было смысла.
В конце концов, до того момента, как дым в том злополучном доме не помог мне отключиться от мира реальности, мне было гораздо хуже.
Мне было хуже потому, что я потеряла Марка. А теперь он был рядом. И переживал произошедшее точно так же, как и я. Ведь именно его боль, а не моя, заставила меня вспомнить все.
Теперь понятно, к чему такая спешка. Мы не можем больше рисковать, оставаясь с Марком здесь, на Земле. Ренольд постарается сделать все, чтобы Марк не увлек меня в Ад – ведь у него самого это не получилось.
Да, нам нужно спешить. Даже сегодняшняя ночь таит в себе опасность. Чем скорее мы покинем Землю, тем лучше для Марка, а значит – и для меня.
Наверное, лучше было бы покинуть границы этого мира прямо сейчас, чтобы не подвергать нас риску, но я не могу не попрощаться с мамой. Нет, я не могу этого сделать.
Марк не отпускал меня – он продолжал посылать энергию, за что я была очень благодарна ему. Мне действительно была нужна его помощь. Рядом с ним любая боль уменьшалась в сотни раз – ведь я понимала, ради чего перенесла столько страданий.
Прошло несколько минут, прежде чем я осмелилась услышать собственный голос:
– Пора собираться.
Я так долго готовилась хоть что-то произнести, надеясь, что звучать это будет уверенно и твердо, а главное – не будет таить в себе скрытого сожаления, но, к несчастью, у меня не получилось. В голосе прозвучало все то, что я пыталась скрыть: ревность и боль, страх за прошлое и будущее, сожаление о потерянных днях прощания, уже подступающая тоска по родным и близким, тревога за предстоящую жизнь в Аду. Мне хотелось ударить себя по губам за то, что я так и не смогла утаить эти чувства.
Мои слова нашли отражение во взгляде Марка: я прочла там такое же сожаление и раскаяние.
Раскаяние… Но я не хочу, чтобы мой ангел винил себя! И все из-за того, что у меня не получается скрывать свои чувства!
– Вика, ты можешь изменить свое решение.
– Изменить решение? – переспросила я. – Я не собираюсь ничего менять.
– Я пойму, если ты не захочешь больше видеть меня.
– Что? О чем ты говоришь?
– Я говорю о Еве.
Я вздрогнула, словно повторно ударилась уже ушибленным местом.
– Ты хочешь… быть с ней?..
– Нет, Вика! Нет, конечно! Но, возможно, ты…
– Тогда не говори мне больше о ней! Никогда не говори!! – закричала я.
– Хорошо… – Марк погладил меня по волосам. – Хорошо. Я боялся, что, когда ты все вспомнишь, то больше не захочешь… страдать из-за меня. Но все в порядке. Завтра мы будем в другом мире.
Глава 40
В этот вечер я в последний раз находилась в его доме. Мне никогда раньше не казалось таким родным все то, чем он был наполнен, начиная от большой темной мебели и заканчивая мелкими предметами интерьера: статуэтками, вазочками, книгами.
У меня никак не получалось попрощаться со всем тем, к чему я так привыкла. Смотря на диван, стоящий в гостиной у камина, я вспоминала, сколько счастливых часов провела там, сидя рядом с Марком и слушая его рассказы, наблюдая за огнем в камине или просто смотря какой-нибудь фильм. Мне не хотелось уходить из кухни, потому что именно туда я столько раз забегала, почуяв аромат чего-то вкусного, что приготовил для меня Марк. Кровать в его комнате напоминала о том, как сладко я спала в его объятиях.
От меня словно отнимали частичку души, оставляя ее здесь, в этом доме. Если мне так тяжело покинуть место, в котором ничего не остается, которое не будет иметь значения без своего хозяина, то как же тогда я буду прощаться с родным домом, оставляя там маму! Маму, с которой я ни разу за свои девятнадцать лет не расставалась.
Я ходила по его дому и запоминала каждую мелочь, включая даже запахи.
Мне все казалось, что я чего-то не сделала. Я хотела забрать свои вещи, но Марк сказал, что это не нужно. Ни одежда, ни косметика – вообще ничего. Хоть я много раз порывалась схватить какую-нибудь безделушку, Марк каждый раз обрывал мои попытки.
Мне оставалось все меньше времени на то, чтобы побыть с мамой – и это время неумолимо утекало сквозь пальцы, а я никак не могла уйти. Любимый уже несколько раз пытался отвезти меня домой, но я всегда находила предлог, чтобы остаться еще ненадолго. Ведь все, что я делала сейчас, я делала в последний раз.
В конце концов, здравый смысл взял вверх, и я вышла из его дома. Сердце буквально разрывалось на куски – одна его часть так и хотела остаться.
В машине чувство дикой тоски по только что покинутому дому сменилось волнующей сердце тревогой – смогу ли я в этот вечер вести себя с мамой так, как обычно?
– Мне так страшно, что я расстрою маму, – прошептала я, – вдруг я расплачусь, как всегда, и…
Неожиданно Марк с силой ударил рукой по рулю.
– Зря я взялся за все это.
– Что? – переспросила я.
– Я причиняю тебе слишком много боли. Ты не должна была соглашаться – на Земле гораздо лучше.
Его слова не только волновали меня, но и начинали злить.
Я люблю его. Как он может считать, что без него мне было бы лучше?
– Если ты оставишь меня здесь, Марк, я найду способ попасть в Ад.
Он резко нажал на педаль тормоза, так, что я чуть не ударилась головой о лобовое стекло. Раздался неприятный звук лязгающих шин. Машина моментально остановилась.
– Никогда так не говори! – с яростью прошипел Марк, вцепившись в руль машины. Мне казалось, что руль сейчас треснет. – Ты никогда – слышишь, никогда! – не отправишься в Ад без меня!
– Но и на Земле я без тебя не останусь.
Марк продолжал сжимать руль – он словно сдерживался от каких-то слов или действий, словно колебался, решая, что ему делать дальше. Я почти перестала дышать, смотря за тем, как Марк борется со своей яростью. Сердце выбивало медленный ритм – оно почти остановилось, готовясь среагировать на любые действия Марка.
Черные глаза метали молнии, в глубине зрачков загорелся красный цвет. Я была уверена, что если Марк не сломает руль, то выкинет что-нибудь другое.
Совершенно неожиданно для меня он молча нажал педаль газа и медленно поехал в сторону моего дома.
Я боялась произнести даже слово, чтобы не вызвать в нем новый приступ ярости. Марк никогда не был так сосредоточен на дороге, как сейчас: он смотрел вперед, не отрывая взгляда, как какой-то новичок, никогда прежде не водивший машину. Глаза были прищурены.
Мы доехали до дома в полном молчании, и только тогда я осмелилась спросить у него, как мне вести себя с мамой.
– Как обычно. – Он пожал плечами. Создавалось впечатление, что Марк не слышал меня, мысленно находясь где-то в другом месте. – Этот вечер – последний, который ты проведешь вместе с мамой. Но она
