счастливо улыбаясь, каталась на качелях где-то в Египте. Ее я тоже возьму с собой.
Просмотр фотографий вызвал во мне эмоции, от которых я пыталась избавиться, и поэтому я решила не искушать судьбу и убрала альбом как можно дальше.
Я устала… Я очень устала, хотя не делала ничего такого, что могло бы истощить мои физические силы. Приняв душ, я направилась в спальню.
Мама уже спала. Боль снова сжала сердце, и я стиснула зубы, чтобы пережить внезапный укол горечи.
Я всегда была сильной. И сейчас должна быть.
Подойдя к маме, я легонько коснулась ее плеча и поцеловала в щеку.
– Я люблю тебя, мамочка, – прошептала я еле слышно, чтобы не разбудить.
Мама чуть шевельнулась во сне, а губы тронула мягкая, довольная улыбка. Наверное, она услышала меня.
Отойти от мамы и лечь в кровать оказалось самым трудным из того, что было сделано мной сегодня. Отвести от нее взгляд, чтобы больше никогда не посмотреть – я не думала, что смогу это сделать.
Я тихо легла в постель.
Прошел час, но, вопреки усталости, сон не шел ко мне. Чертов кофе – я уже проклинала тот момент, когда решила выпить его!
Минуты тянулись бесконечно долго, но я никак не могла заснуть.
И тогда я заплакала. Тихо, бесшумно, не производя ни малейшего звука, я заплакала. Со слезами из меня вытекали боль и горечь, обида и тоска, раскаяние и страх. Мне не хотелось кричать от боли, нет, мне хотелось тихо плакать. Я вспоминала все: по полочкам раскладывала свою жизнь, оплакивая каждое событие, волновавшее мою душу.
Подушка и одеяло совсем намокли от слез, но их поток, казалось, был бесконечен.
Я не знаю, сколько часов пролежала без сна, беспрестанно утирая слезы. Я не помню, как заснула и видела ли что-нибудь во сне.
Проснувшись утром, я почувствовала себя ужасно одинокой.
Мое отражение в зеркале удивило меня: несмотря на усталость и пролитые за ночь слезы, я хорошо выглядела.
Вид был здоровый и отдохнувший, вопреки всем законам логики.
Через минуту я услышала звонок в дверь. Пришел Марк.
Глава 41
Он поцеловал меня прямо на пороге, тесно прижав к стене и не сказав ни слова. И сразу, в ту же секунду, вчерашний вечер и эта ночь, проведенная в слезах, перестали угнетать меня. Исчезла острота чувств и переживаний.
– Это была самая долгая ночь в моей жизни, – прошептал Марк. – А моя жизнь насчитывает очень много ночей.
Я уткнулась головой ему в грудь, наконец-то имея возможность успокоить свое сердце.
– Все хорошо? – спросил он.
– Да, Марк, все хорошо.
– Ты молодец.
Я кивнула.
– А ты… Мама…
– Она считает, что ты уже два года учишься за границей.
– И… она… очень расстроена?
– Она попрощалась с тобой два года назад, Вика. Она уже привыкла жить без тебя.
– Уже привыкла… – тихо повторила я.
Гипноз. Как легко внушить людям все, что угодно, будучи ангелом.
– Нужно поторопиться. Время очень дорого.
– Мне нужно…
– Тебе ничего не нужно, – перебил он.
– Позволь хотя бы умыться, – пролепетала я, – и… выпить апельсиновый сок.
– Хорошо. Я подожду тебя.
Когда я была готова, Марк с головы до ног окинул меня оценивающим взглядом.
– Я могу попросить тебя надеть красное платье?
– Ты сказал, что мне не нужна одежда.
– Просто, это платье тебе очень к лицу.
– Да. Хорошо. Надену, – согласилась я.
Открыв шкафы, я ахнула: куда подевалась вся моя одежда? На полках в беспорядке лежали мамины вещи, и только в самом низу были аккуратно сложены мои, причем те, которые я почти никогда не носила. Одежда, которую я часто одевала, просто испарилась.
– Марк, что это?
Он заглянул в комнату.
– Ах, это, – растерянно пробормотал он. – Я забыл тебя предупредить – пока ты мылась в ванной, я убрал все твои вещи.
– Ты… что? – тихо произнесла я, более внимательно оглядываясь по сторонам.
Только сейчас я заметила, что на полках возле зеркального трюмо больше не было моей косметики, а на столе, за которым я обычно занималась, ни книг, ни тетрадей.
– Где все? – только и смогла выдохнуть я.
– В машине. Я отнес все в машину.
Да, все верно. Ведь я здесь больше не живу. Уже два года, как я не живу здесь.
– Но… когда ты успел?
– Ты проводишь в ванной гораздо больше времени, чем думаешь.
– Мне казалось, я торопилась.
– В спешке люди не замечают, сколько времени теряют на самом деле.
– Хорошо… – Я закрыла шкаф. – Где мое платье?
– Здесь. – Он открыл другую дверцу – платье висело на плечиках на самом видном месте. – Позволь, я помогу.
Марк вручил мне платье и вышел из комнаты. Я быстро переоделась и подошла к зеркалу. Мои щеки пылали – они стали почти такого же цвета, как и платье.
Только у Марка щеки никогда не вспыхивают от смущения, никогда не кружится голова, и не дрожат колени.
Смотря на себя в зеркало, я была вынуждена признать, что платье действительно очень шло мне. Оно плотно облегало фигуру, открытое декольте подчеркивало грудь. Мне понравился мой внешний вид, и я позвала Марка.
– М-м-м… – Он окинул меня таким взглядом, словно на мне вообще не было одежды.
Полюбовавшись на свое отражение, я перевела взгляд на него: на нем, как обычно, была черная рубашка и брюки. Не составляло особого труда вообразить, какое прекрасное тело скрывается под дорогой одеждой.
Переодевшись, я почувствовала себя другой: может быть, красивее, может быть, увереннее. Самое сложное осталось позади: я сумела попрощаться с мамой, сумею покинуть и этот дом.
Иначе и быть не могло. Теперь, стоя здесь, я не могла представить себе другого исхода событий.
Может быть, несколько дней назад в моей голове существовала сотня возможных вариантов моей дальнейшей жизни, включая и те, что не имели ничего общего с Марком.
Но теперь я видела лишь один вариант. Он обрывался и заканчивался для меня этим днем, потому что я не могла и представить, что будет завтра.
– Ты – прекрасна. – Марк улыбнулся одной из своих самых очаровательных улыбок.
Скоро все изменится. Понятия не имею, что будет там, но надеюсь, что смогу избавиться от страха потерять Марка.
Он обвил рукой мою талию. Мы стояли прямо напротив зеркала, и я любовалась нашим отражением.
