– Марк, по-моему, ты несешь полную чушь.
– Они видят во мне опасность.
– Какую опасность?
– Пожалуй, я могу позволить себе поставить границу и больше не стану отвечать на твои вопросы.
– А ты почему не любишь детей? – Я вскинула голову.
– С чего ты так решила?
– Потому что видела. В твоих глазах.
– В моих глазах?
– Да. Они горели ненавистью.
– Ты видела? – недоверчиво переспросил он.
– Да. А что, не должна была?
– Хм-м-м, – промычал он мне в ответ. – Я открываю в тебе все новые и новые стороны.
Я дотронулась рукой до своего лба.
– Видимо, я схожу с ума.
Марк продолжил спокойно катить по дороге.
– Когда-нибудь ты все узнаешь.
Я потерла мочку уха и посмотрела в окно.
– Ты мне не веришь, – усмехнулся он.
– Почему ты так решил?
– Твои движения. Потирание уха говорит о попытке слушателя не слышать лжи. Это более изощренная версия бесхитростного детского зажимания ушей ладонями, чтобы не слышать упреков родителей. К тому же, ты иногда трешь веко. Это означает: «Ничего не вижу!» Или – не хочу видеть. Попытка блокировать визуальный обман. Может, объяснишь, чем именно я вызываю у тебя такое недоверие?
– По-моему, все просто. Трудно поверить в то, что слишком хорошо.
– Ты ошибаешься. Не так уж я и хорош.
– Да, конечно.
– Ты меня отвлекла. – На полном ходу Марк обернулся назад и достал оттуда длинную коробочку. – Я хотел вручить тебе вот это.
– Что это?
– Подарок.
– Не нужно.
– Думаю, тебе понравится. Открой.
Внутри оказалась красная роза. И ваза – точно такая, как в ресторане.
– Спасибо, – улыбнулась я.
– С давних пор все народы отдавали свое предпочтение розе. Впервые розы начали разводить на восточных берегах Средиземного моря. Розы почитались в Римской империи, ими украшали богатые дома, они была на всех праздниках. – Мелодия любимого голоса звучала приятнее любых звуков. – Эти пышные красавицы ведут свой род всего от нескольких сортов диких роз. В Болгарии выращивают дамасскую розу, из лепестков которой получают розовое масло. – Шелковый голос уносил меня в мир цветов. Я узнала, что из роз готовят варенье, узнала, какие сорта используются для приготовления красного чая – каркадэ.
Мы неслись по дорогам, мимо пролетали дома и деревья, поля и луга. Ощущение счастья охватило меня, каждой клеточкой тела я чувствовала привязанность к Марку.
Возле небольшого поселка я заметила парочку лошадей.
– Ты занимался конным спортом? – вдруг вспомнила я.
– Да.
– Расскажи.
– Тебе нравится?
– Очень. Я всегда хотела попробовать. Но у меня, наверно, не получится. Я не люблю спорт.
– Ты явно недооцениваешь свои способности. В конном спорте существует несколько направлений. Наиболее известные – конкур и выездка. Конкур – это преодоление препятствий, выездка же представляет собой своего рода лошадиный танец. Видела когда-нибудь?
Я отрицательно покачала головой.
По дороге обратно в больницу Марк рассказывал о конном спорте. Сердечко выбивало: скоро останусь одна. На прощание он сказал мне слова, которые заставили меня затрепетать.
– Я буду скучать.
Глава 11
Марк сказал, что дети боятся его, потому что видят, кто он такой. Так что же нужно такого увидеть, чтобы страх стал таким безудержным? На всех остальных он производит совершенно противоположное действие: все восхищаются им. Перед мысленным взором предстало выражение его глаз, и я вздрогнула. Казалось, они были неумолимы; не знающие ничего, кроме ярости. Такие глаза никогда не пощадят. Но это был Марк, тот же самый Марк, взгляд которого так часто лишает меня воли, заставляет потерять самообладание, одаривая столь приятной нежностью и лаской. Когда он смотрит на меня, мне кажется, что он знает все, что скрыто внутри, открывает все, что я переживаю. Он сказал, что владеет своего рода гипнозом. Значит, он может заставлять делать то, что ему нужно?.. От этой мысли я содрогнулась. Но ведь он говорил, что надо мной не властен? Что мои желания сильнее, чем его? А чего же хочу я?.. Просто быть с ним. Всегда и везде.
Утром в воскресенье пришла мама и виновато сообщила, что в понедельник не сможет забрать меня из больницы. Она предложила взять такси.
Время тянулось очень долго, но мне не хотелось верить в то, что Марк может не прийти. Я не отрывалась от окна, выглядывая знакомый внедорожник. Наконец-то увидев его, я бросилась вниз.
– Осторожно, еще собьешь кого-нибудь, – произнес Марк, когда я чуть не врезалась в открывающуюся дверь.
– Ты пришел.
Он был одет в темно-синие джинсы, сверху – застегнутая кожаная куртка. Как всегда прекрасное, его лицо выражало заботу.
– Куда же ты так торопилась?
– К тебе. – Я не стала врать.
– Еще чуть-чуть, и ты бы расшибла лоб об эту дверь. Идем.
Я послушно вышла из больницы. Холодный пронизывающий ветер заставил поежиться. Темных дождевых туч на небе не было – какая-то светло-серая, почти прозрачная пелена закрывала небо.
«Лексус» стоял рядом, и мы оказались внутри очень быстро. Машина была полностью пропитана моим любимым запахом, и я задышала полной грудью.
– Чем занималась? – поинтересовался Марк.
– Делала фильм для Андрея.
– Сделала?
– Угу.
– Ты ему очень нравишься.
Я вскинула брови.
– С чего ты взял?
– Думаешь, ему нужен твой фильм? Или, все-таки, ты сама?..
– Это хороший фильм, – запротестовала я.
– Будем надеяться, что это так. Потому что тебя я ему не отдам.
Мы замолчали, и я, оторвав, наконец, взгляд от красивого лица, посмотрела в окно. Машина двигалась по узкой дороге. Деревья обступали со всех сторон.
– Приехали, – вдруг выдал Марк, останавливая машину.
– Куда?
Он вышел из машины и открыл дверь с моей стороны.
– Подвинься. – Марк навис надо мной, и у меня перехватило дыхание.
– Зачем?
