Ей пришлось основательно потрудиться, воссоздавая город, но к ее удивлению, гораздо труднее оказалось воссоздать апельсин.
Оиа построила город, когда все спали. Взошла на голый каменистый склон, одетая в скафандр, посмотрела вниз на кучи гравия, напрягла свой мозг, и на ее глазах мертвый город поднялся из небытия во всем своем великолепии. В городе царил воздушный, парящий архитектурный стиль, который сначала показался Сесиль нелепым, но когда она внимательнее рассмотрела высокие изящные здания, необычность дизайна уже ие мешала ей оценить оригинальность стиля.
Для воссоздания города она использовала уже имевшиеся материалы, а вот с апельсином дело обстояло гораздо сложнее, потому что нужные составные части отсутствовали. Как Сесиль ни старалась рисовать его в своем воображении, ничего у нее не получалось. Тогда она извлекла нужные атомы и молекулы из воздуха, предварительно досконально изучив химический состав настоящего апельсина из кладовых корабля. В конце концов ей пришлось позаимствовать недостающие органические вещества из имевшихся на борту «Паулюса» растений, но и тогда, после всех ее ухищрений апельсин получился пресным и безвкусным. Поэтому работа по восстановлению неорганической материи доставляла девушке неизмеримо большее удовлетворение.
Воссоздание города служило нескольким целям. Во-первых, оно помогало Сесиль узнать свои новые возможности, во-вторых — узнать больше о людях, создавших барельеф, и в-третьих — пожалуй, это было самым главным — ей было просто интересно. Она находила огромное удовольствие в обладании волшебным даром, она была похожа на ребенка, чей день рождения пришелся точно на Рождество.
Сесиль повторила строительный процесс в обратном направлении, но оказалось более утомительным разбирать город, чем сооружать его. К своему облегчению она обнаружила, что может уничтожить только то, что создала сама.
Она чувствовала, что другие члены группы отдалялись от нее все больше и больше. Оии смотрели на нее с восхищением и некоторой завистью, но у Сесиль не было времени и желания беспокоиться о подобных мелочах. Она с головой ушла в учебный процесс и очень торопилась: конечно, она была суиерсуществом, но сравнивая себя с людьми из пещеры, она чувствовала себя всего лишь салонным фокусником. Ее возможности еще не позволяли ей считать себя равной человеку, который упирался ногами в края галактики и держал в руке звезду.
С нетерпением ждала она пробуждения остальных членов экспедиции и от нечего делать пыталась уничтожить небольшое пресс-папье. Она пожелала, чтобы оно рассыпалось на мельчайшие частицы, как это случилось со всем тем, что когда-то существовало на этой планете.
Когда ей это не удалось, она с облегчением и радостью признала предел своих возможностей. Гораздо благороднее строить, чем уничтожать, думала она.
С наступлением утра ее ночные труды были вознаграждены возгласами удивления, восторга и удовольствия. Сесиль показала товарищам, как все это у нее получилось. И чем больше она строила, тем быстрее и легче это у нее получалось. Она попыталась объяснить сам процесс Одиночке: «Я сделала то же, что мы делали с тобой вместе, — говорила она ему. — Я представила прошлое, увидела город, осмотрела его и пожелала, чтобы он был».
В возрожденном городе путешественников удивило отсутствие улиц, значит, жители не имели механических средств передвижения. Им бросилось в глаза, что в городе было много пустырей, и самое интересное и необычное — двери в зданиях находились на разной высоте, причем порой на весьма значительной.
— Они летали, как Стелла, — объяснил Ясномыслящий.
— А пустыри когда-то были парками, — сказал Джон. — Значит, способности Сесиль все же не позволяют создать такую мелочь, как обыкновенную травинку.
— Она ведь не Господь Бог, — резонно заметила Марта, — и не может сотворить жизнь.
Ля Кониус пребывал в состоянии крайнего возбуждения — еще бы, на Ксантосе такое никому и не снилось!
Джон, прихватив свою видеокамеру, бродил по площадям с комком в горле, он был оглушен красотой архитектуры и отделки зданий. Изящество линий и изысканность форм трогали его до глубины души. Внутри зданий он видел великолепные произведения искусства, Вынести такое его артистическая душа уже не могла Он ненавидел людей, сотворивших такое чудо, ничуть не меньше, чем тех, кто уничтожил его.
Когда первые восторги улеглись, все собрались вместе и долго сидели в молчании. Их окружали призраки.
Они были везде. Осматривая чье-то жилище, члены экспедиции чувствовали себя преступниками, вторгшимися в чужие владения. Впечатление было такое, что люди, жившие в этих аппартаментах, куда-то ненадолго вышли и вот-вот вернутся, требуя объяснений за вторжение. Эта мысль так, или иначе пугала их, поскольку все вокруг говорило о том, что хозяева этих мест были суперсуществами. Даже без своей мысленной силы, тягаться с ними было бы трудно, а скорее всего просто бессмысленно: судя по одежде, их рост достигал семи футов. Все личные вещи, одеяния, обстановка домов этих великанов была роскошной и свидетельствовала о том, что хозяева города были красивыми, разборчивыми и влюбленными в красоту людьми.
Вскоре Одиночка созвал собрание. Он не стал настаивать, когда Сесиль отказалась на нем присутствовать.
Все собрались в роскошно отделанной комнате на первом этаже какого-то здания.
— Мы теряем время, — стонал Ля Кониус, — это же мечта археолога!..
— Или рай для искателей сокровищ, — сказала Марта, рассматривая бриллиантовое ожерелье.
— У нас нет времени предаваться пустым разговорам. Нужно работать! — не унимался Ля Кониус.
«Меня беспокоит, — начал Одиночка, — что мы всегда бросаемся очертя голову туда, где нас могут ждать большие неприятности. Не лучше ли сначала все взвесить?»
— Где ты видишь опасность? — застонал Ля Кониус. — Посмотри на город, Одиночка! Здесь нет трущоб и промышленных комплексов. Только простор и красота! Мы попали в страну Утопию! Здешнему богатству позавидовал бы даже тигианец, а ты говоришь об опасности!
— Одиночка, — заговорила Марта, — я не сильна в межпланетном праве. Мы имеем право называться первооткрывателями.
«Это спорный вопрос. Я бы взял на себя смелость утверждать, что право первооткрывателя принадлежит тому, кто первым нанес ММ-3 на карту. А это могло произойти тысячи лет назад».
— Но ведь этого всего тогда здесь не было! — разволновалась Марта, поднимая над головой бриллиантовое ожерелье.
«Ну, этим вопросом займутся позже наши крючкотворы-законники, — сказал Одиночка. — Пыль, в которую все это было обращено, существовала и тогда. Думаю, что первые люди, посетившие ММ-3, могли сделать заявку на эту пыль».
Такой поворот разговора заинтересовал Ля Кониуса.
— А если нет? Тогда мы сможем заявить на нее свои права и оформим заявку так, что все найденное подпадет под закон об эксплуатации природных ресурсов, его глаза посуровели, — это я вам гарантирую. Наши деньги от нас не уйдут, даже если для этого мне придется нанять дюжину адвокатов!
— Только находящихся в этом здании сокровищ хватило бы на то, чтобы вернуть к жизни несчастную Терру II, — сказала Марта.
Ля Кониус осмотрелся вокруг, прикидывая на какую сумму могла бы потянуть на аукционе та или другая вещь. Одиночка мудро решил, что выбрал не самое подходящее место и время для логической дискуссии, и предоставил группу самой себе.
Стелла взмыла над городом, чтобы полюбоваться на него с высоты птичьего полета, остальные разбрелись кто куда.
Ля Кониус наткнулся на Сесиль на одной из площадей. Та разгуливала с выключенным переговорным устройством, погрузившись в свои мысли, и вздрогнула, когда Ля Кониус постучал рукой по ее шлему.
— Привет, колдунья!
Но Сесиль не ответила на его приветствие. Ее зеленые глаза смотрели на него холодно и
