небоскребы - как будто все это происходит на другой планете, а ведь они находятся всего в часе лета от Багдада. Те же страны, которые ввязались в иракский кризис, - Сирия и Иран - находятся в стороне от мировой экономики, и потому терять им было практически нечего.
Чем же объясняется это несоответствие между политикой, которая движется по нисходящей спирали, и экономикой, которая при этом остается сильной? Во-первых, к калейдоскопу плохих новостей стоит присмотреться повнимательней. Может показаться, что мы живем во времена безумного насилия. Однако не верьте всему, что вы видите по телевизору. Наше первое впечатление - ложное. На самом деле война и организованное насилие в последние двадцать лет резко пошли на спад. Тед Роберт Карр и команда исследователей из Центра международного развития и управления конфликтами университета Мэриленда внимательно изучили все данные и пришли к следующему выводу: «Общий размер мировых военных конфликтов [с середины 1980-х] снизился более чем на 60 процентов, упав к концу 2004 года до самого низкого с конца 1950-х годов уровня»[1]. Применение силы в годы холодной войны неуклонно росло - между 1950-ми и ранними 1990-ми этот показатель вырос в шесть раз, достигнув своего пика накануне распада Советского Союза в 1991 году, и «уровень военного противостояния между государствами и внутри самих стран в первые десять лет после окончания холодной войны сократился почти вполовину». Гарвардский профессор-эрудит Стивен Пинкер считает, что «сегодня мы живем, возможно, в самые мирные за весь период существования человечества времена»[2]. Одной из причин несоответствия между реальностью и нашими ощущениями может быть то, что как раз в это время мы пережили революцию в информационных технологиях: новости со всего света поступают к нам мгновенно, безостановочно, и выглядят они весьма ярко. Мгновенная доступность образов вкупе с интенсивностью круглосуточного новостного цикла порождает постоянную гиперболизацию. Каждый погодный катаклизм - это «ураган века». Каждая взорвавшаяся бомба - это
Нам
Я не верю в то, что война «вышла из моды», и в прочие глупости такого рода. Человеческая природа остается такой, какой она есть, такова же и международная политика. История знает периоды затишья, которые затем сменялись чудовищными кровопролитиями. И зло измеряется не только количеством жертв. Уничтожение людей в бывшей Югославии в начале 90-х - заранее продуманное, систематическое, имеющее под собой религиозную мотивацию, - сделало эту войну, число жертв которой составило двести тысяч человек, проявлением исключительного морального цинизма. Варварство «Аль-Каиды» - хладнокровие, с которым они рубят головы, расчетливость, с которой они целятся в невинных, - отвратительно, несмотря на относительно небольшое число жертв.
Но все же, если мы хотим понять время, в которое мы живем, мы прежде всего должны точно его описать. А в историческом контексте это время пока что необычайно спокойное.
ИСЛАМСКАЯ УГРОЗА
Исламский терроризм, о котором нам ежедневно напоминают газетные заголовки, это серьезная проблема, при этом число вовлеченных в него фанатиков невелико. Его питают внутренние проблемы мусульманского мира, унижение (настоящее или воображаемое) со стороны Запада, а также доступность технологий насилия.
И все же, представляет ли терроризм такую же угрозу, которую представляло, например, стремление Германии к мировому господству в первой половине двадцатого столетия? Или советский экспансионизм второй его половины? Или подстрекательства Мао к войне и революции, которые должны были охватить весь третий мир в 1950-е и 1960-е годы? То были вызовы, поддерживаемые мощью и намерениями крупных государств, у которых часто имелись серьезные союзники и у которых существовала идеология, казавшаяся правдоподобной альтернативой либеральной демократии.
А теперь для сравнения рассмотрим угрозу джихада. До 9 сентября, когда группы, подобные «Аль- Каиде», действовали под присмотром, правительства видели в них лишь некий раздражитель, а они тем временем свободно перемещались, набирали силу. Они атаковали символические, часто военные цели, убивая американцев и других иностранцев. Однако урон, который они наносили, был достаточно ограниченным. Но после 2001 года правительства по всему миру начали активно разрушать террористические сети, отслеживать их деньги, ловить их рекрутов - и эти действия часто приносили хорошие и быстрые результаты. В Индонезии, самой большой мусульманской стране мира, правительство захватило главу и военного руководителя «Джемаа исламия», самой опасной джихадистской группы, ответственной за взрывы бомб на Бали в 2002 году. С американской помощью армия Филиппин разбила террористическую группировку «Абу Сайяф», действовавшую в стиле «Аль-Каиды». Филиппинские войска
В Ираке, где террористические атаки пошли на спад, деятельность «Аль-Каиды» также значительно сократилась. В своих изначальных «фетвах» и других заявлениях «Аль-Каида» не упоминала о шиитах, клеймя исключительно «крестоносцев» и «евреев». Но события в Ираке внесли свои изменения. Стремясь получить поддержку суннитов, «Аль-Каида», поскольку она поддерживает пуристские суннитские взгляды, просочилась в антишиитские группировки. Покойный Абу Мусаб аль-Заркави, глава «Аль-Каиды» в Ираке, испытывал к шиитам яростную ненависть, источником которой был его ваххабитский пуританизм. В феврале 2004 года в письме к Усаме бен Ладену он заявлял: «Опасность, которую представляют шииты... больше той, которую представляют американцы... Единственное решение для нас - нанося удар за ударом, уничтожать религиозные, военные и другие кадры шиитов, пока они не склонят голову перед суннитами». Если между ним и бен Ладеном когда-либо и были разногласия, то аль-Заркави вышел из них победителем. В результате движение, которое было рассчитано на объединение всего мусульманского мира в священном джихаде против Запада, было втянуто в грязные внутриисламские разборки.
Раскол между суннитами и шиитами - лишь одно из многих разногласий в исламском мире. Помимо конфликта между шиитами и суннитами имеются конфликты между иранцами и арабами, жителями Юго- Восточной Азии и теми, кто населяет Ближний Восток, и, что очень важно, между умеренными и радикалами. Подобно тому, как разногласия внутри коммунистического мира в результате ослабили его угрозу, множество различных видов ислама подрывают его способность к сплочению в единого, монолитного врага. Некоторые западные лидеры говорят о едином мировом исламистском движении, абсурдно смешивая в одну кучу чеченских сепаратистов в России, поддерживаемых Пакистаном боевиков в Индии, шиитских оружейных баронов в Ливане и суннитских джихадистов в Египте. По-настоящему проницательный стратег подчеркнул бы, что все эти группы очень разные - у них разные цели, враги и
