друзья. И поэтому они не могут претендовать на то, чтобы представлять ислам. И называть их следовало бы своими именами: это маленькие местные банды неудачников, пытающихся привлечь к себе внимание варварством и нигилизмом.
Да, имеют место столкновения, в которые вовлечены радикальные исламские группировки, но такие конфликты скорее обусловлены местными условиями, чем глобальными устремлениями. Так, хотя Северная Африка и живет в атмосфере непрекращающегося террора, особенно в Алжире, основной здешней группировкой является «Салафитская группа проповеди и джихада» (известная под французской аббревиатурой GSPC), участвующая в имеющих давнюю историю конфликтах между алжирским правительством и исламскими оппозиционными силами, и ее нельзя рассматривать исключительно сквозь призму «Аль-Каиды» и антиамериканского джихада. То же касается и основного региона, где некоторое время назад «Аль-Каида» набирала свою смертоносную силу, а именно региона вокруг афгано- пакистанской границы. Именно здесь находится ядро «Аль-Ка-иды», если такое ядро вообще имеет свое постоянное место. Эта группировка смогла сохраниться, несмотря на все усилия НАТО, поскольку она пустила здесь глубокие корни еще во времена антисоветской кампании. Ее союзник «Талибан» - это местное движение, издавна поддерживаемое пуштунами, влиятельной этнической группой в Афганистане и Пакистане.
Но какова ситуация в настоящее время? За шесть лет, прошедших с 11 сентября 2001 года, ядро «Аль- Каиды» - группа, руководимая Усамой бен Ладеном и Айманом аз-Завахири, - не сумело нанести ни одного по-настоящему крупного террористического удара. Когда-то это была террористическая организация, сейчас же это - информационная компания, производящая скорее видеозаписи, чем реальные террористические нападения*.
Джихад продолжается, но джихадисты были вынуждены рассеяться, цели их стали более мелкими, и действуют они на местном уровне - обычно группами, которые почти не связаны с ядром «Аль-Каиды». И в этой импровизированной стратегии заключается ее основная слабость: террористы убивают местных жителей, тем самым настраивая против себя обычных мусульман - такие настроения становятся все более общими для столь разных стран, как Индонезия, Ирак и Саудовская Аравия. За последние шесть лет в мусульманском мире поддержка бен Ладена и его целей неуклонно идет на спад.
Опросы, проведенные в мусульманских странах, показывают, что в большинстве из них с 2002 по 2007 год число тех, кто положительно оценивает деятельность террористов-смертников - а это число всегда было невелико, - снизилось на 50 процентов. Осуждение насилия и проклятия в адрес бен Ладена слышатся гораздо чаще, в том числе и со стороны видных священнослужителей Саудовской Аравии. Еще многое предстоит сделать для того, чтобы осовременить мусульманский мир, но те, кто стремится к переменам, уже не испытывают перед ними страха. Наконец-то пришло понимание, что, несмотря на всю риторику медресе и мечетей, лишь немногие хотят жить так, как предписывает «Аль-Каида». А те, кто хотел когда-то так жить, в Афганистане ли, в Ираке, стали самыми яростными ее оппонентами. Модель мира, построенная по законам исламского фундаментализма, это не советский социализм и даже не фашизм 1930-х - не существует ни одного общества, которое взирало бы на нее с восхищением. На идеологическом уровне эта модель не представляет конкуренции для западной модели современности, и вряд ли есть страны, которые охотно ее примут.
Однако после 11 сентября на Западе, особенно в Соединенных Штатах, расцвела домашняя индустрия паникерства. Эксперты во всем усматривают негативные тенденции, забывая о серьезном изучении данных. Многие консервативные комментаторы пишут о грядущей исламизации Европы (для пущего страха называя ее Еврабией). И это невзирая на то, что, по данным американских разведывательных агентств, мусульмане сейчас составляют 3 процента от населения Европы, а к 2025 году их будет от 5 до 8 процентов, после чего, возможно, приток мусульман прекратится. Обеспокоенные наблюдатели обращают внимание на любой бред какого-нибудь чокнутого имама, роются в архивах в поисках разных намеков на конец света, смакуют в вечерних теленовостях нелепые заявления всяких психов, прославляющих мученичество. Они вскипают от ярости, когда сомалийский таксист в какой-то из западных стран отказывается грузить в багажник коробки со спиртным, видя в этом наступление законов шариата на Запад. Но подобные эпизоды не отражают основного направления развития мусульманского мира. Этот мир тоже осовременивается, пусть медленнее, чем другие, и в этом мире есть те, кто жаждет возглавить восстание против современности. Реакционеров в исламском мире больше, и они выступают яростнее, чем в других культурах, - у этого мира действительно есть свои проблемы. Но по сравнению с миллиардов с лишним мусульман реакционеры составляют крошечное меньшинство. И пренебрежение к сложному контексту, в котором возникают эти псевдорелигиозные высказывания - например, внутрииранская борьба за власть между клерикалами и сторонниками светского государства, - ведет к пугающим, но абсурдным предсказаниям, подобным самоуверенному заявлению Бернарда Льюиса о том, что президент Ирана Махмуд Ахмадинежад якобы пометил на исламском календаре
Идеологические сторожевые псы так глубоко погрузились в документы, связанные с джихадом, что упустили из вида реальные мусульманские общества. Если бы они вдруг очнулись и посмотрели свежим взглядом, то увидели бы и разочарование, и усталость от фундаменталистов, и движение к модернизации (исполненное достоинства и гордости за свою культуру), и поиски практических решений - а не массовое стремление к бессмертию через мученическую смерть. Когда миллионы мусульман отправляются в турпоездки, они летят в Дубай, чтобы поглазеть на тамошнюю суету и веселье, а не в Иран, чтобы посмотреть на семинарии. Меньшинство, стремящееся к джихаду, - это реальность, оно существует, но действует оно внутри обществ, где подобного рода активность становится все более непопулярной и неуместной.
И на самом Западе последствия терроризма с каждой новой атакой становятся все менее разрушительными. После 11 сентября мировые финансовые рынки рухнули, но через два месяца вернулись к уровню 10 сентября. После мадридских взрывов 2004 года испанский рынок выздоровел уже через месяц. После взрывов в лондонском метро в июле 2005 года британский рынок ценных бумаг восстановился через сутки. Та же картина наблюдается и в мировой экономике. После 9 сентября экономическая активность США снизилась на миллиарды долларов. Следующая крупная атака - взрыв в ночном клубе на острове Бали в 2002 году - оказала аналогичный серьезный эффект на экономику Индонезии: сюда перестали ездить туристы, на месяцы были заморожены инвестиции, сократилась торговля. Но годом спустя, после еще одного взрыва в Индонезии - на этот раз в отеле «Мариотт» в Джакарте, - активность рынков сократилась лишь на короткое время и серьезного ущерба индонезийская экономика не понесла. Взрывы в Марокко и Турции в 2003 году имели столь же незначительный эффект. Взрывы же 2004 года в Испании и 2005 года в Великобритании вообще никоим образом не подорвали экономического роста.
Естественно, все может измениться, если крупные террористические организации получат в свои руки оружие массового уничтожения. Ядерная атака приведет к массовой панике и более широким разрушениям. Но получить такое оружие гораздо труднее, чем представляется многим, а все более активная деятельность Вашингтона в этом направлении делает приобретение его практически невозможным. Биологический терроризм может представляться наиболее ужасным из-за простоты приобретения биоматериалов, но эффективное распространение их представляет значительную сложность, а драматического эффекта, которого жаждут террористы, может вообще не быть. Ничто из вышесказанного отнюдь не означает, что нет необходимости в антитеррористической деятельности, но куда большего успеха можно добиться тщательной, взвешенной и умной политикой.
Люди без всяких разговоров на эту тему уже поняли, что лучшей контртеррористической политикой является невосприимчивость к терроризму. Эффективность терроризма как военной тактики определяется реакцией зеваки. Если мы не пугаемся, она не срабатывает. И люди от Нью-Йорка и Лондона до Мумбаи и Джакарты постигают этот факт на собственном опыте, продолжая жить даже в атмосфере неопределенности. Наиболее вероятный сценарий - серия взрывов в транспорте в Соединенных Штатах - несомненно, вызовет шок, но через пару недель его результаты начнут забываться, а долговременные последствия вообще могут оказаться минимальными. На большие, активные и сложные общества - американская экономика оценивается сейчас в 13 триллионов долларов - проблемы, возникшие в отдельных
