толпы сказал:
— Учитель! Пора начинать, а мы пока соберем еще немного денег!
— Так не пойдет, — возразил слепец. — Я ведь незрячий. Кончу петь, а вы все разбежитесь! Где потом вас разыскивать?
— Ерунду городишь! — крикнули из толпы. — Кто тебя станет обманывать, ты же увечный!
Слепец, поверив, ударил по барабанчику и застучал деревянными дощечками. Его история начиналась стихами:
Прочитав эти строки, слепец приступил к истории, которую часто исполняли даосы-сказители. Ли Цин знал и любил этот рассказ о Чжуанцзы, который скорбел над черепом[66] . Протиснувшись вперед, он, склонив голову, внимательно слушал. Слепец продолжал рассказ, перемежая слова пением. Он прочитал ровно половину истории и дошел до места, когда череп оброс мясом и кожей, вдруг ожил и покатился по земле. Толпа внимательно слушала. Кто-то хихикнул, кто-то охнул. Вдруг стук барабанчика и колотушек прекратился. Слепец оборвал свой рассказ, чтобы собрать деньги, как это обычно бывало у сказителей.
Все слушали слепца, затаив дыхание, но когда дошло дело до денег, зрители, смущенно переглядываясь, спрятали руки за спину. Ссылаясь на то, что не захватили с собой денег, они, бросив несколько малозначащих слов, стали расходиться. В плошке оказалось лишь пять медяков. Слепой сказитель, возмущенный несправедливостью, разразился бранью. Какой-то парень, любитель скандалов, ему ответил. Слово за слово, и началась перепалка. Никто не хотел уступать, и дело кончилось потасовкой, во время которой медяки, что успел собрать слепец, раскатились по земле. Пошумев и посудачив, народ разошелся, но несколько человек подзуживали спорщиков продолжать драку. Скоро ушли и они.
Слепец остался один.
Ли Цин, пожалев слепца, собрал рассыпавшиеся монеты и протянул их сказителю.
— Да, чувства людей оскудели, в мире ценят лишь деньги! — вздохнул Ли Цин.
— Кто вы? — спросил слепец, забирая выручку.
— Да вот хочу спросить кое о чем. Может быть, ты знаешь. Дам несколько десятков монет на выпивку, если ответишь, как надо.
— Что желаете узнать, почтенный?
— В свое время в Цинчжоу жили некие Ли — владельцы красилен. Ты знал их?
— Я и сам из этого рода. А кто вы? Как вас зовут?
— Меня кличут Ли Цином. В нынешнем году мне исполнилось семьдесят лет.
Слепец рассмеялся.
— Надуть хотите слепого! Может, думаете чем поживиться? Только я не дитя. К тому же я постарше вас — мне уже семьдесят шесть… Какой же вы Ли Цин? Так звали моего прадеда по дядюшкиной линии.
Слепец несомненно что-то знал, и Ли Цин решил подойти с другого конца.
— Нет, уважаемый, я вовсе не собираюсь тебя обманывать. Ведь в Поднебесной много ходит людей с одинаковой фамилией и именем… Я вот только хочу спросить: этот твой прадед, куда он делся?
— Долгая история… — задумался слепец. — Помнится, в четвертый год эры Изначального Правления Суйского государя Вэньди моему прадеду исполнилось семьдесят лет. В тот день решил он подняться на Гору Заоблачных Врат, а потом спуститься в провал, где будто бы живут какие-то бессмертные. Ему принесли много-много веревок, и он полез в пропасть. Вы, может, думаете, все это враки? Как бы не так! В общем, погиб он… Весь наш род опирался на этого Ли Цина и его богатства, а как он умер, дела пошли все хуже и хуже. А тут еще началась война, в которой погибли все родичи. Только я, горемыка, один в живых и остался. Нет у меня ни сынов, ни дочерей… Читаю свои сказы, этим и перебиваюсь.
«Значит, они решили, что я погиб!» — подумал Ли Цин и спросил:
— Отчего же так быстро род пришел в упадок, и к тому же все погибли, ведь с тех пор, как этот Ли Цин спустился в пропасть, прошло не больше года.
— Aй-я! Да вы, почтенный, никак грезите наяву! — вскричал слепец. — Нынче не четвертый год Изначального Правления. Ведь сейчас правит династия Тан. Нынче у нас пятый год эры Вечного Благоденствия[67] государя нашего Гаоцзуна. Суйский Вэньди восседал на престоле двадцать четыре года, после чего передал его Янди, который находился на троне четырнадцать лет. Когда трон захватил Юйвэнь Хуацзи, в Поднебесной началась великая смута. Танскому Тайцзу удалось завоевать всю Поднебесную, но он уступил место монарха Гаоцзу, а тот сидел на троне девять лет, пока его не сменил Тайцзун, занимавший престол двадцать три года. Сейчас вот уже пять лет правит сын Тайцзуна. Таким образом, получается, что с четвертого года Изначального Правления по нынешний день прошло уже семьдесят два года[68]. Когда мой прадед, Ли Цин, покинул наш мир, мне было всего пять лет, а сейчас — семьдесят шесть! А вы говорите: быстро!
— Я слышал, что в роду Ли было пять или шесть тысяч человек. Как же случилось, что за семьдесят лет никого не осталось, кроме тебя?
— Разве вы ничего не знаете?.. А получилось все из-за того, что в нашем роду люди были толковые и умели добывать деньги, как говорится, голыми руками. Так вот. После смерти Суйского Янди начался мятеж Ван Шичуна[69]. Однажды он появился у нас в Цинчжоу. Мужчины из нашего рода были все как на подбор — ладные да крепкие, он и забрал их в солдаты. Ван Шичуну, как известно, сильно не повезло — в нескольких сражениях он потерпел поражение и погубил всю свою армию. Вот так. Я бы тоже не выжил, если бы не был увечным.
Только сейчас понял Ли Цин, что произошло. Все разом прояснилось — словно он протрезвел от хмельного дурмана.
Сунув слепцу все свои деньги — монет тридцать или сорок — и не сказав больше ни слова, он повернулся и зашагал в город. Ему на ум пришел один древний стих: «В горах побывал всего лишь семь дней, а в мире тысяча лет пронеслась».
«Именно так и случилось, — подумал старый Ли, — я спустился в пропасть в четвертый год эры Изначального Правления и через несколько дней вернулся обратно, а оказалось, что за это время прошло ровно семьдесят два года, и сейчас уже пятый год эры Вечного Благоденствия танского государя Гаоцзуна. Почти мгновенно пролетела целая жизнь. Если бы я провел у небожителей еще немного времени, возможно, и вовсе бы не увидел моего Цинчжоу… Все родственники умерли, а в моем большом доме живут чужие люди. Ничего не сделаешь! Вот только плохо — остался я без единого медяка, а занять не у кого — никого не знаю. Как же дальше жить? Не иначе ноги придется протянуть… Впрочем, владыка бессмертных сказал, что я вернусь в их обитель!» Ли Цин тяжело вздохнул.
Немного поразмыслив, он решил не мечтать более о возвращении к небожителям. «Старый чурбан! Хотел сделаться бессмертным! Думай лучше, как прокормиться… Вспомнил! Перед расставанием владыка дал мне книгу… — Ли Цин пощупал рукав. — Загляну-ка в нее, может быть, отыщу в ней подходящую профессию».
Вы спросите, что за книгу дал почтенному Ли Цину владыка бессмертных? Это был лечебный трактат с рецептами, в котором говорилось о том, как исцелять людей от недугов. Старику припомнились слова
