читать о том, что «батальон капитана Пронина под Борисовом не располагал бронебойными снарядами» — это полная чепуха) и имела на вооружении 225 танков БТ-7М. В Орше дивизию усилили тридцатью Т-34 и десятью КВ. Итого — 265 машин.
Первоначально, когда Ставка не располагала информацией
о происходящем в центральном секторе фронта, Крейзер получил указание выбить противника из Орши. Позже, когда выяснилось, что немцам до Орши еще далековато, дивизия была подчинена 44-му стрелковому корпусу В А. Юшкевича и развернулась на 50-километровом фронте от Зембина до Черневки по восточному берегу Березины.
Вопреки постоянным похвалам в адрес комдива, Крейзер на самом деле действовал неудачно. В первую очередь из-за отсутствия разумной инициативы и стремления выполнить любой приказ руководства, что повлекло за собой серьезные неприятности. Так, получив указание занять оборону по линии Зембин — Черневка, командующий 1-й МСД только тем до 3 июля и озаботился. Комендант Ново- Борисова корпусной комиссар И.З. Су-сайков докладывал: «Прибывшая... дивизия, несмотря на неоднократные мои требования, вчера и сегодня участия в боях не принимала».
Крейзер даже не попытался, заняв до подхода противника своими частями Борисов и переправы через Березину, выдвинуть плацдарм на западный берег реки (как это позже сделает Неринг, но уже на берегу восточном).
30 июня в направлении Минска был выдвинут разведбат П.Т. Цыганкова и в 12.30 того же дня в районе Смолевич он обнаружил передовые части немцев. Но и это известие не сподобило Крейзера, опередив противника, плотно занять оборону, тем более что местность на западном берегу, на подходах к городу, благоприятствовала обороняющемуся — танкам там негде развернуться, с обеих сторон шоссе — сложный по рельефу ландшафт.
И 1 июля, практически без помех, немцы забрали и Борисов, и переправы, а командующий 1-й МСД продолжал находиться на прежней позиции, сохраняя невозмутимое спокойствие Сидящего Бизона при Литтл-Бигхорн. Но дальше события развивались стремительно. В ночь на 2 июля штаб фронта был переведен из Могилева в Смоленск, а точнее, штабом Западного фронта стала ставка Тимошенко, так как с арестом всего прежнего командования фронтом (Павлова и его помощников) ставка в Могилеве прекратила свое существование сама собой.
В тот же день, 2июля, на рубеж Западная Двина —Днепр выдвинулся «второй стратегический эшелон» в составе трех советских армий — 20-й, 21-й и 22-й.
Сусайков в своих докладах просил авиацию — он ее получил, причем в количестве, явно превышающем запросы. Дело было вовсе не в мольбах ново-борисовского коменданта. ПростоТимо-шенко стал концентрировать в районе Орши группировку для удара на Минск через Борисов, для нее и предназначалась авиагруппа выделенная в распоряжение 20-й армии Курочкина.
Из Московского военного округа прибыла 23-я бомбардировочная авиадивизия полковника В.Е. Нестерцева. Ей был оперативно переподчинен 401-й истребительный авиаполк особого назначения на МИГ-3 (разместился на аэродроме Зубово под Оршей). Полком командовал Герой Советского Союза подполковник С.П. Супрун, а его личный состав сплошь состоял из опытных летчиков-испытателей.
Из Орловского военного округа была переброшена 47-я истребительная авиадивизия полковника Ю.В. Толстикова. Получив вскорости бомбардировочный и штурмовой авиаполки, она стала смешанной.
3-го июля, в день танкового боя, на тот же аэродром Зубово, в распоряжение все той же 23-й авиадивизии прибыл 430-й штурмовой авиаполк особого назначения (имевший, помимо прочего, 22 штурмовика ИЛ-2). Командовал полком подгкхпковник
Н.И. Малышев, аличный состав тоже состоял из летчиков-испытателей. Таким образом, и 23-я авиадивизия стала смешанной.
Неприятной помехой для задуманного Тимошенко наступления явился захват 1 июля города Борисова вместе с переправами 18-й ТД Неринга. Это не позволяло развивать наступление на Минск с правого берега Березины. Новый командзап отдал приказ Курочкину вернуть город и мосты. И уже
Никаких серьезных боев, за исключением локальных стычек, до 3-го июля в районе Борисова не было. «Ожесточенные бои за переправы в течение 1—2 июля» — миф. Неринг к исходу 2 июля расширил предмостный плацдарм до 8 км в глубину идо 12 км по фронту. 1-я мотострелковая дивизия в этот момент занимала рубеж Пчельники — Прудище — Стайки — Большие Ухолоды.
В некоторых источниках приходилось читать о том, что будто бы 4-го июля (на следующий день после танкового боя) произошло еще одно танковое сражение — 12-й танковый полк вел бой в районе Лошница — Крупки. Это ошибка, вызванная неверным прочтением мемуаров Крейзера. Он долго расписывает различные события 3-го июля (которые якобы имели место), а завершает их описание заявлением о том, что «продвижение противника удалось остановить до исхода 4-го июля». И где-то на середине повествования у исследователей сложилось ощущение, что Яков Григорьевич начал описывать события уже следующего дня—4 июля.
На самом деле все описанное Крейзером относится только к
3 июля, причем его свидетельства — совершеннейшая «липа». 4 июля 1 -я МСД уже не могла бросить на противника «около 200 танков», потому что к тому моменту от «москвичей» уже мало что осталось. Бой 12-го танкового полка в районе Крупки, описываемый Крейзером, который длился свыше 2 часов, и после которого все поле боя было усеяно обломками сгоревших «вражеских и наших машин», — это и есть упоминание о бое 3 июля, а не какой-то другой бой в районе Лошницы.
Крейзер сообщает, что 2 июля дивизия будто бы отражала первый приступ немцев на свои позиции, для чего
Все обстояло до смешного наоборот — с утра 3 июля по приказу командующего 20-й армией П.А. Курочкина 1 -я мотострелковая дивизия, при поддержке авиации перешла в наступление на предмостный плацдарм немцев: с фронта по автостраде на Борисов наносил удар 12-й танковый полк, усиленный тремя ротами Т-34 и ротой КВ, а с флангов — мотострелковые полки, тоже имевшие танки БТ-7.
Аккурат в этот самый момент в расположении 18-й танковой дивизии находился командующий 2-й танковой группой Гудери-ан — он только что провел совещание в Борисове с командирами 47-го танкового корпуса и уже отъехал, когда рация его командирского танка приняла сообщение о начавшейся атаке русских самолетов и танков на переправу через Березину у Борисова. Свидетельства «быстроходного Гейнца» о том, что здесь немцы «получили представление о мощи русских, вооруженных танками Т-34» встречаются у каждого российского историка, но при этом опускается главное в этих свидетельствах: «Атаки отбиты с большими потерями для русских».
Бой произошел не в районе Лошницы (как часто указывается в русскоязычных источниках), а в районе Немоница — Стайки, что на полпути между Борисовом и Лошницей. Сообщают о том, что с обеих сторон участвовало от 200 до 300 машин. Реальны ли эти цифры? Вполне.
Дивизия Крейзера, как известно, располагала 225 БТ-7М, плюс 40 Т-34 и КВ — уже 265.1-я мотострелковая наносила удар сжатым кулаком, посему все две сотни машин присутствовали в бою. Но и это еще не все. В бою участвовала группа Сусайкова. Крейзер справедливо утверждает, что самих курсантов было всего человек 500, а танков у них было немного. Танков действительно было немного (сколько точно — неизвестно), но тут вот что любопытно — среди них тоже были Т-34. Откуда они на вооружении борисовского автотракторного училища? А это не секрет: перед войной «тридцатьчетверки» поступили во все бронетанковые училища страны. Т-34 должен был заменить в войсках БТ и Т-28, поэтому в Москве логично рассудили, что новоиспеченные офицеры должны прибывать в линейные части, будучи уже подготовленными на «тридцатьчетверках». Вот потому-то во многих линейных частях к началу войны нового танка еще не было, тогда как в училищах он присутствовал.
