Большая кровь

втянутыми практически все оперативные резервы Вермахта на Восточном фронте. Сперва планировалось, что Модель, наносивший своей 9-й полевой армией удар с севера, будет иметь в первом эшелоне 5 танковыхдивизий, а Гот, наступающий с юга силами 4-й танковой армии, — 8 танковыхдивизий. Затем было принято решение стянуть на помощь ударным группировкам пехотные дивизии с соседних участков фронта, оголив их совершенно. В конечном итоге с севера решено было наступать силами 18 дивизий (7 танковых, 2 моторизованных, 9 пехотных), с юга — тоже 18 дивизиями (10 танковых, одна моторизованная, 7 пехотных).

Выяснилось также, что Гитлер оттягивал наступление потому, что не верил в его успех (зачем тогда заваривал всю эту кашу?). Кто был «за»? «За» был командующий группой армий «Центр» Ганс Клюге (которому подчинялся Модель со своей армией), но Клюге был «за» просто потому, что он всегда был сторонником любой крупной наступательной операции на Восточном фронте. «За» был Цейтлер, но это просто потому, что вся «Цитадель» являлась его детищем. Вот, пожалуй, и все.

Эрих Манштейн был «за» проведение локальной наступательной операции, но это было в апреле. Сейчас, после целого месяца проволочек, он сильно сомневался в успехе.

Зато нисколько не сомневался Вальтер Модель — он был однозначно «против». Прямо на совещании он вывалил на стол груду аэрофотоснимков, из которых стало ясно: а) что русские отвели свои подвижные части из района Курска; б) что они заняты сооружением мощных оборонительных позиций у северного и южного фасов выступа. Таким образом, никакого смысла (исходя из первоначального замысла окружения советских дивизий в районе выступа) в проведении этой операции уже не было.

«Если бы операция «Цитадель» была начата в апреле или мае, она, вероятно, дала бы значительные результаты, но к июню обстановка коренным образом изменилась. Русские знали, что их ждет, и превратили Курскую дугу в новый Верден. Если бы даже мы и преодолели минные поля и срезали Курский выступ, мы не многого бы добились... Вспомните, что заявил Мессими перед наступлением Нивеля в апреле 1917 года: «Орудия вы захватите, пленных и территорию тоже, но понесете огромные потери и не достигнете стратегических результатов».

...Германское верховное командование совершало точно такую же ошибку, что и за год до этого. Тогда мы штурмовали Сталинград, теперь мы должны были брать превращенный в крепость Курский выступ. В обоих случаях немецкая армия лишалась всех своих преимуществ, связанных с ведением маневренных действий, и должна была вести бои с русскими на выбранных ими позициях. А ведь кампания 1941 и 1942 годов доказала, что наши танковые войска фактически не знали поражений, если они получали возможность свободно маневрировать на огромных просторах России» (там же, с. 321— 322).

Гудериан на том же совещании заявил, что наступление под Курском является бессмыслицей, так как новые тяжелые танки неминуемо понесут большие потери, что конструкция «пантер» еще «сырая», и это сорвет все его планы реорганизации танковых войск.

Гитлер, несмотря на уверения Цейтлера, тоже сомневался и заявил: «Неудачи не должно быть», после чего отложил принятие окончательного решения на более поздний срок.

10 мая Гудериан вновь встретился с Гитлером, чтобы убедить того отказаться от проведения наступления. И тут выяснилась забавная вещь — Гитлер не просто сомневается, он боится этого наступления! Он сказал Гудериану: «Вы совершенно правы. Как только я начинаю думать об этой операции, мне становится нехорошо». Великолепно! Против операции даже фюрер Германии.

Как же, в таком случае, вышло, что «Цитадель» все-таки была проведена? Фюрера уломали Кейтель и Цейтлер? Ну полноте-с! Цейтлер, не имевший практически никакого веса в глазах Гитлера, и до недавнего временя являвшийся всего лишь начальником штаба 1-й танковой армии? Мне представляется совсем простая штука — некий человек, имеющий постоянный доступ к «телу» вождя «коричневых» щелкнул пальцами перед носом фюрера, произнес кодовое «заклинание» и приказал: «Иди на Курск!» Вот и вся история.

Вермахту противостояли войска Центрального (К.К. Рокоссовского) и Воронежского (Н.Ф. Ватутина) фронтов, насчитывавшие около полутора миллиона человек, до 20 тысяч орудий и минометов, около 4000 танков и САУ, около 3000 самолетов. Подстраховку осуществлял Степной фронт И.С. Конева в составе 5 общевойсковых, одной танковой и одной воздушной армий (более 500 тысяч человек, более 1,5 тысячи танков и САУ, около 7,5 тысячи орудий и минометов, около 3 тысяч самолетов).

9-я армия Моделя насчитывала до 460 тысяч человек, бтысяч орудий и минометов, около 1200 танков и САУ. В полосе группы армий «Юг» было 440 тысяч человек, около 4 тысяч орудий и минометов, до полутора тысяч танков и САУ. Авиаподдержку осуществляли около 2 тысяч самолетов. Главный удар на этом направлении наносила 4-я танковая армия (через Обоянь на Курск) и оперативная группа «Кемпф» (на Корочу, в стык Воронежского и Юго-Западного фронтов).

Итак, несмотря на то что и Модель и Манштейн были, мягко говоря, не в восторге от предстоящей операции, они все-таки приняли командование над ударными группировками. Уподобились барашкам на бойне? Слепо блюли субординацию? Вовсе нет.

У нас до сих пор несколько неверно представляют себе, чем был Курск для немцев. Собственно, сам по себе он им не шибко требовался, не было бы этого выступа, они бы предприняли наступление где- нибудь еще (просто именно в районе реки Сейм оперативная конфигурация фронта была выгодной, оттого и решили провести операцию тут). Главной задачей Вермахта весной — летом 1943-го являлся разгром и уничтожение нескольких советских дивизий для того, чтобы обескровить Красную Армию на южном направлении и сорвать ее наступательные операции во втором полугодии.

Таким образом, основная цель немцев в июле 1943 года дублировала цели, ставившиеся теми же немцами в феврале 1916 года в районе Верденского выступа — перемолоть силы противника. Еще раз подчеркну — главная цель заключалась в истреблении сил противника и сохранении собственных.

А посему тот же Манштейн почти наверняка рассуждал так: «Будем мы в Курске или нет, а нанести поражение и истребить противостоящего противника нам вполне по силам». Немецкому фельдмаршалу главное было — разгромить крупные силы неприятеля, а для этого хорошей армии, еще со времен Наполеона, главным было втянуться в битву, неважно в каком исходном соотношении. И надо же такому случиться, что советское Верховное Командование этому желанию немцев потрафило...

Первая ошибка Ставки ВГК, резко и немотивированно прекратившей все наступательные операции и перешедшей в глухую оборону, была вызвана испугом. Когда немцы снова нанесли сильный удар втом же самом месте, что и год назад, Сталин замер, а вместе с ним и Генштаб: что последует затем, не кончится ли дело новым Сталинградом? Эту ошибку можно понять, так как проистекала она из печального опыта прошлых лет.

Вторая стратегическая ошибка советского командования была куда серьезнее. Во всех военных вузах мира действия советской стороны в обороне под Курском почитаются эталоном (сам видел по одному из образовательных телеканалов, как преподаватели Вест-Пойнта и Саунтхерста дружно хвалят Жукова за избранную в районе выступа стратегию). В этом и кроется коренное заблуждение — стратегия советского командования под Курском была глубоко ошибочна. Оно, командование это самое, имело представление о том, где и когда (приблизительно), а также какими силами (тоже приблизительно) противник нанесет свой удар — передислокация огромного количества живой силы и техники не могла остаться незамеченной.

А теперь вдумайтесь: зная направление главных ударов и примерную силу вражеских группировок, Ставка ВГК и Генштаб РККА подставили свои лучшие части под эти самые удары, вместо того чтобы скрытно расположить их на флангах (а Курск можно было даже и оголить совершенно — чтобы клинья противника поглубже увязли в выступе) — в полосе Брянского и Западного фронтов на севере и Юго-Западного на юге, откуда нанести потом мощные удары по флангам и тылам групп «Центр» и «Юг». Так вот, вместо всего этого Сталин и его многоумный генералитет вполне стандартно поставили свои войска под огневой вал и гусеницы вражеских танков, способствуя тем самым (учитывая профессиональное превосходство Вермахта над РККА) перемалыванию советских войск в этой мельнице.