Правда, в сочинениях гуманистов XIV–XV вв. тема крестовых походов не занимает большого места, но уже во второй половине XV в., и особенно с начала XVI в., эта тема становится все более востребованной. И как справедливо отмечалось, происходит это в связи с падением Византийской империи в 1453 г. и с наступлением все большей опасности со стороны окрепшей Турецкой Империи. Тема борьбы с «неверными» становится главным рефреном, «злобой дня» для всех европейских государств.
В том же XVI в. начинается еще одна эпоха — Реформация и Контрреформация, которая накладывает свой отпечаток на всю историческую литературу того времени. Католические авторы, заботясь о единстве Западной церкви, начинают писать о крестовых походах в апологетическом тоне, а в протестантской литературе та же тема решается в совершенно ином ключе. Так, например, в англиканских и лютеранских сочинениях не только религиозных но и светских авторов крестовые походы освещаются резко отрицательно, антипапистски, авторы прикладывали неимоверные усилия для доказательства того, что войны крестоносцев привели к ничем не оправданным человеческим жертвам и были устроены в угоду самолюбивым и отвратительным римским папам.
Итак, мы видим, что изучение истории движения крестоносцев в течение столетий претерпевало различные этапы. Историческая наука по-разному подходила к истории и причинам, по которым возникли крестовые походы, к мировоззрению ее непосредственных участников.
Историография крестовых походов настолько велика, что только библиографические указатели по этой теме представляют внушительные фолианты. Этой темой занимались, в первую очередь, западноевропейские ученые[165]. Многие имена этих ученых, ставшие классическими, известны не только специалистам, но и российским читателям: Э. Лавис и А. Рамбо, Жозеф-Франсуа Мишо, Леопольд фон Ранке, Генрих фон Зибель, Бернгард Куглер, Г. Хагенмейер, К. Кляйн.
Из русских ученых значительный вклад внесли Ф.И. Успенский, А.П. Попов, Н.А. Медников, А.Н. Савин, Д.Н. Егоров, О.А. Добиаш-Рождественская и др.[166]
В советской исторической науке изучение истории крестовых походов можно разделить на несколько этапов. В первые годы Советской власти появились работы А. А. Васильева [167]. Затем было некоторое затишье, но в 1931 г. папа Пий XI выступил с энцикликой «Quadragesimo anno», в которой призвал к «крестовому походу» против «безбожных большевиков». Вполне естественно, что советская пропагандистская машина заработала немедленно. Уже в том же году вышла небольшая книжка Г. Н. Лозовика, посвященная крестовым походам средневековья [168]. Правда, она больше предназначалась для антирелигиозной антиватикан-ской пропаганды и содержала антинаучные и весьма упрощенные суждения.
До второй мировой войны кроме весьма интересной статьи П. И. Кунте больше не появилось ничего интересного. Но в 1944–1947 гг. вышло несколько статей В. В. Стоклицкой-Терешкович[169], и, наконец, с 1948 года стали появляться работы М. А. Заборова[170], который приобрел в СССР монополию на эту тему, и ею практически никто больше не занимался. Такое положение оказалось весьма плачевным для исторической науки. Несмотря на определенную научную добросовестность, которая заставила Заборова приводить многие, но не все, реальные факты, все же его публикации пронизаны обычными для советской исторической науки идеологическими штампами, в них немало тенденциозности. Не в обиду будет сказано советским историкам, их работы писались только с позиций марксистско-ленинской методологии. Поэтому вполне естественно, что все проблемы, связанные с религиозным мировоззрением людей средневековья, их духовными порывами и подвигами во имя исполнения религиозных обетов, объявлялось мракобесием. Этим действиям и поступкам давались стандартные эпитеты и штампы, характерные для комунистической идеологии. Понятно, что отойти от этого в те времена никто не мог, но, тем не менее, при желании, тот же М. А. Заборов мог бы сделать более объективное изложение существовавшего документального материала.
Так получилось, что словосочетание «крестовый поход», «крестоносец» под пером советских историков и публицистов приобрел в XX веке только негативную окраску, которая, к сожалению, сохраняется до сих пор. Им вторят православные публицисты, в большом количестве расплодившиеся в последнее десятилетие в нашей стране, а слово «орден» вообще стало синонимом католической экспансии. И никто из этих псевдопатриотов не желает пересмотреть свои не просто ошибочные, а проникнутые все той же советской коммунистической идеологией, взгляды.
Да, было немало прекрасных публикаций и других советских историков, посвященных конкретным проблемам эпохи Крестовых походов. Эти работы появившиеся в XX веке отмечены в библиографическом указателе, помещенном в книге В. И. Матузовой и Е. Л. Назаровой, на неё мы обращаем внимание читателей[171]. Из последних работ, близко подходящих к исследуемой теме, следует отметить весьма интересный труд С. И. Лучицкой[172], а также одну небольшую, но заслуживающую вниманию книжку С. Л. Дударева и Т. Н. Лесиной, вышедшую сравнительно недавно, в 2002 году[173].
Среди современных западноевропейских ученых в первую очередь следует назвать прекрасный сборник статей британских историков, подготовленный в 1994 г. в Оксфорде, под редакцией профессора Джонатана Райли-Смита. В 1998 г. она была издана в переводе в России [174]. Это глубокое и серьезное исследование многовековой истории крестоносного движения, основанное на анализе всего предыдущего документального и историографического материала западных исследователей. Ко многим работам этого сборника нам придется не раз обращаться.
Однако тема нашего исследования — не Крестове походы как таковые, а история всего одной структуры, появившейся задолго до начала Крестовых походов, но именно в этот период оформившейся как духовнорыцарский орден — орден госпитальеров. В зарубежной историографии этому первоначальному периоду существования ордена посвящено немало работ. Но вот ни в российской, ни в советской, ни в современной отечественной исторической науке до сих пор нет ни одного исследования, рассказывающего об ордене госпитальеров. А ведь его история насчитывает свыше девяти веков. Орден вырос из небольшой группы лиц в сильное государство, нанесшее сокрушительное поражение морской мощи Османской империи, он пережил многие государства, которые исчезли с карты, но дошел, хоть и в несколько измененном виде, до XXI века.
Говорить об ордене госпитальеров и не касаться событий крестовых походов невозможно. Все оказалось тесно переплетенным в истории. Но прежде, чем мы начнем повествование о первом крестовом походе, о взятии Иерусалима, следует сделать одно общее замечание, оно относится к самому названию «крестовый поход».
Дело в том, что его современникам оно было совершенно неведомо. Как справедливо отметил переводчик книги «История крестовых походов» Е. Дорман, война за Гроб Господень обозначалась современниками и непосредственными участниками тех событий совершенно другими терминами. Те войны называли: «странствованием», «походом», «путем в Святую Землю», «заморским странствованием», «походом по стезе Господней» и т. д. Словосочетание «крестовый поход» впервые появляется во Франции, когда придворный историк короля Людовика XIV иезуит Луи Мэмбур (1610–1686), опубликовал в 1675 г. свой труд «История крестовых походов»[175].
Итак, орден госпитальеров св. Иоанна Иерусалимского ведет свое начало от странноприимного дома, построенного на территории монастыря Ла Латин (св. Марии Латинской, «La Latina»), посвященного св. Иоанну Крестителю, который располагался недалеко от храма Гроба Господня. Мы не знаем имен настоятелей этого монастыря и тех, кто руководил госпиталем при нем ни в VII, ни в VIII, ни в IX, ни даже в X веках. История сохранила только имя человека, который руководил братством страннопри-имников во второй половине XI века, его звали Герард[176] де Торн.
Его считают первым главой Ордена госпитальеров, и о нем мало что известно. Все сведения, приводимые историками, носят легендарный характер. Он был причислен Католической церковью к лику блаженных и особо почитается Мальтийским Орденом как собственный святой наряду с одиннадцатью другими канонизированными членами Ордена. Герарду составлено небольшое житие, написана молитва[177].
Известно, что живя в Иерусалиме под властью мусульман, глава братства госпитальеров находился в весьма затруднительном положении. Главная задача, с которой Герарду удалось-таки справиться,
