урока, но с учащимися важно поддерживать стиль легкой, непринужденной беседы, а это весьма не просто. В процессе обмена мнениями сложно удерживать под контролем себя и тридцать человек, труднее сохранить дисциплину, к тому же многие студенты любят перебивать говорящего, чем, конечно, мешают проведению урока. Бывает, что по каким-то причинам учитель теряет контроль над классом – количество нарушителей множится, но неожиданно и неизвестно откуда появляются и время и энергия для наведения порядка.
Некоторые застенчивые профессора колледжей предпочитают большие лекционные курсы занятиям на маленьких информативных семинарах. Несмотря на то, что работа с большой аудиторией предполагает большую затрату сил, они находят безопасность в самой структуре. Лекции обеспечивают групповой контакт, схему, правила для слушающих и почти исключают непосредственное взаимодействие со студентами. Придерживаясь единожды разработанного плана, профессор всегда может переиграть наступление в защиту. Для незастенчивых преподавателей неформальная обстановка семинара обеспечивает открыто-замкнутую свободу для исследования идей, но для застенчивых семинар ужасен – это мучительная попытка прорваться сквозь капканы для разума, которые ставят студенты своими вопросами. Кроме того, эмоциональная отчужденность, приемлемая для лекции, практически невозможна в условиях интимной обстановки маленького класса.
Только недавно психологи занялись разработкой проблем социальной адаптации страдающих застенчивостью людей. Но вопрос, может ли застенчивость влиять на процессы, происходящие в человеческой психике, еще остается открытым.
Один бизнесмен средних лет натолкнул нас на мысль об исследовании весьма интересного вопроса: влияет ли страх, вызванный застенчивостью, на концентрацию внимания и память?
Чтобы ответить на этот вопрос, в нашей лаборатории был проведен оригинальный опыт: студентов- мужчин, мы попросили запомнить сообщение, которое им должна была произнести женщина. Половина мужчин считала себя незастенчивыми, другие говорили, что они в большинстве случаев застенчивы, особенно с женщинами. К каждому испытуемому была приставлена очаровательная женщина. Он должен был выслушать ее сообщение, а потом пересказать нам, что он запомнил. За каждым внимательно наблюдали сзади в двойное зеркало. Одна треть мужчин прогуливалась по лаборатории с очаровательной спутницей, им было разрешено задавать вопросы и говорить во время и после се речи; вторая треть также ходила с лаборантками, но им можно было только слушать, а не беседовать; оставшейся трети тоже разрешено было свободно перемешаться по лаборатории, но сообщение они должны были получить в записи на видеопленке. Мы предполагали, что застенчивым мужчинам будет труднее запомнить, что им успели сообщить при непосредственном контакте, поскольку им помешает робость перед женщиной. Как вы думаете, какая ситуация спровоцировала самый сильный страх?
Мужчины чувствовали больший дискомфорт, слушая женщину по телевизору, и наименьший, когда общались с ней непосредственно.
Вы удивлены? Хорошо, давайте попробуем разобраться. Вспомните о том, что вы недавно узнали: застенчивость касается самооценки и реакции на непрогнозируемую ситуацию. Студенты знали, что мы за ними наблюдаем в двойное стекло, поэтому, когда, прохаживаясь по лаборатории, они прослушивали сообщение, записанное на видеопленку, подсознательно, они определили свою роль в эксперименте как «исследуемых», тоща как студенты, имевшие возможность беседовать и задавать вопросы, считали себя полноправными участниками эксперимента.
Страх возникает, и самомонитор подстегивает его. Сначала застенчивые не воспринимают всю информацию, которая к ним поступает в полном объеме, затем муки застенчивости парализуют память: застенчивые мужчины в ситуации с телевизором помнили сообщение гораздо хуже, чем остальные участники эксперимента. Искажается восприятие – когда мы попросили всех испытуемых оценить привлекательность разговаривавших с ними женщин, выяснилось, что все незастенчивые отметили незаурядную внешность своих собеседниц. Застенчивым же они не показались даже привлекательными. Можно сделать вывод, что застенчивость заставляет человека терять дар речи, память и даже способность к восприятию красоты.
Психологи отмечают термином – «неуязвимый» детей, которые, пройдя через колотушки и стрессы в детском возрасте, вырастают в нормальных и здоровых взрослых. Исследование начинается с поддержки такой гипотезы и дальнейшей ее проверки. Многие известные в политике, искусстве и науке люди прошли весьма болезненный и долгий путь к признанию. Люди, подобные Элеоноре Рузвельт, бывшему президенту Джеральду Форду и сенатору Дэниэлу Патрику Мойнихану, были упругими в гибкими; они отталкивались от начинавшихся в жизни несчастий, для того чтобы достичь большего успеха.
В одной клинике изучили 100 мужчин, жизненный путь которых изобиловал травмами, конфликтами и несчастьями.
Несмотря на тяжелые условия в детстве, эти люди во взрослом возрасте выглядели даже более адаптированными, чем многие другие. «Теория катастрофы» детского развития быстро распространяется вопреки традиционным представлениям о том, что неблагоприятная внешняя среда порождает в ребенке душевные расстройства и подавленность, в то время как безмятежная, благоприятная среда – всегда колыбель взрослого благоразумия и успеха. Традиционную точку зрения старались подтвердить, используя результаты наблюдений за душевнобольными и преступниками, выросшими, как правило, в крайне неблагоприятной обстановке. По-моему, делать выводы на этом основании – ошибка.
Только немногие из тех, кто вырос в обстановке враждебности и внешнего дискомфорта, содержатся в тюрьмах и клиниках для душевнобольных. Те же, кто гнется, а не ломается, могут развить в себе должную уверенность и использовать ее для того, чтобы завоевать себе значимое место в обществе. Может быть, следующее поколение, воспользовавшись методами, приведенными в нашей книге, сумеет перебороть в себе застенчивость и вольется во взрослую жизнь, отбросив навсегда хроническую робость и оцепенение.
Продолжим разговор – теперь он пойдет о детях, «неуязвимых» дома и в школе, но теряющихся от робости в присутствии посторонних людей. Результаты исследований утешительны, они дают надежду и тем детям, которые вынуждены сталкиваться совсем не с самым лучшим из того, что могут дать им взрослые, а иногда – и с самым худшим.
Комедийная актриса Кэрол Бернетт, человек, одаренный редким талантом – заставлять других смеяться, в беседе со мной поделилась воспоминаниями о том, как притворство помогло ей совладать с детскими тревогами оказаться не оцененной по достоинству, не признанной.
Бернетт: Мне кажется, сначала я робела, только когда находилась рядом со своей матерью. Она была привлекательной, умной и веселой женщиной, всего лишь с одним недостатком – позднее она стала алкоголичкой, так же, как и мой отец. Они оба были очень жизнерадостными, обаятельными, щедрыми на выдумки и красивыми внешне людьми. Он всегда напоминал мне Джимми Стюарта, а она была немного похожа на шаровую молнию. При всем при том, я прекрасно понимала, что уж кого-кого, а меня «очаровательным ребенком» не назовешь. Вы даже представить себе не можете, как я страдала из-за своей внешности! Именно потому я была такой робкой. Еще в школе я пыталась восполнить это успехами в легкой атлетике. Я старалась обогнать всех мальчишек в классе и думала, что буду им нравиться, потому что я такая быстрая бегунья. Именно поэтому я была всегда так щедра на шутки и вовсю паясничала в школе. Мне было необходимо преодолеть страх не нравиться, ведь я была бедной и не очень симпатичной.
Зимбардо: Но вы ведь не были, как некоторые дети, клоуном в классе, не так ли?
Бернетт: В классе – нет, но за ленчем и с некоторыми своими подружками бывала. Дело в том, что я хорошо училась и слыла способной и дисциплинированной девочкой. Это заставляло меня вести себя скромнее и выглядеть даже, быть может, несколько угловатой, что, конечно же, мешало добиваться успеха у тех мальчиков, с которыми мне хотелось тогда дружить, знаете, такие, типа «футболистов». Мне тогда
