И я вдруг чую, что она собирается и готовится к прыжку, к броску молниеносному.
И я чую, что она ревнует…
Змея ревнует сильней человека…
И Аня не может оторвать зачарованных очей от тысячелетней священной змеи, и вдруг тянет к ней ручки-косточки, сосулечки свои и шепчет:
Иди, иди ко мне… Как тебя звать?..
У меня теперь никого нет — саранча улетела, вшей убили… Я люблю тебя, змейка моя…
Но Эфа тревожна, чревата, и тогда я прячу ее в аквариум…
И вдруг она начинает беситься, томиться, биться, безумствовать, бушевать, плясать пляску древней священной смерти что ли за стеклом аквариума!..
Я впервые вижу Эфу такой яростной и страшной!..
О Боже!..
Вот она — ее допотопная, проклятая Господом суть? А?..
А я кротко, доверчиво, сладимо, забвенно сплю с ней…
Я чую, что сейчас она может укусить, ужалить смертельно и меня…
Хотя я вспоминаю слова Куприна: “Самая безобидная из всех змей — это сама змея…”
А она глухо и долго бьется, струится о стекло аквариума… но потом затихает, мертвеет, усыпает… Тысячелетняя доадамова мудрость ее побеждает…
Но я чую, что она затаилась, что она наготове…
Один желтый глаз ее закрыт, спит, но другой остро глядит на Аню, роясь желчью…
Она явно ревнует…
И тогда я медленно, смакуя острые тысячелетние картины и свои многолетние открытия, рассказываю Ане историю Священной Эфы!..
От змеиного соблазненья Адамы и Евы, и проклятья Творца разгневанного и до адских черешен, которые я продал Хасанхану…
Я рассказываю о Тайне Тысячелетий, на разгадку которой я потратил почти всю свою жизнь…
Камин горит…
День зимний скоротечно, бесследно перешел в быстрый вечер, а вечер в долгую ночь, ночь, ночь…
Аня дремлет что ли?.. Спит она?..
А я забвенно опутываю, окутываю ее тысячелетней бездонной историей Священной Эфы…
Я как бы ловлю, погружаю нежданную, лакомую, дымчатую гостью мою в сладкую сеть своих воспоминаний…
Истинно говорит суфий Ходжа Зульфикар, что человек умирает, когда ему некому рассказать о своей прошлой жизни…
Когда нет у него внимающего, сладостного слушателя…
И вот я нашел тихую, дремную слушательницу мою?..
Я чую, что она радостно и нежно слушает меня и уходит, уплывает вместе со мной в далекие века и времена Великих Царей, и Великих Стран, и Великих Страстей…
Айяяяя!..
А когда женщина слушает мужчину и пьет былой мед, хмель жизни его, она становится как бы этим мужчиной, и потому так трудно отлепиться от нее, расстаться с ней, как с самим собой…
О Боже!..
О, братья-мужи!.. Бойтесь внимающих жен и дев!..
— Аня, ты спишь?
Нет! Нет! Царь Дарий Гуштасп I, рассказывайте дальше…
Я никогда не слышала такой дивной сказки… — она по-кошачьи кутается, пропадает в моих одеждах и ложится на шкуру памирского волка — поближе к огню… Она больна, хладна, худа и ей нужен огнь…
— Увы! Это не сказка… и даже не миф… Это страшная дьявольская реальность! Мне кажется, что в этой истории больше дьявола, чем Бога!..
Но уже ночь…
Сонно, дремно огонь в камине отмирает…
— Аня, ты спишь? Я постелил тебе в своем кабинете, на втором этаже… Иди спать…
— Царь Дарий Гуштасп I, но вы еще не рассказали мне конец этой истории об Эфе…
— У этой истории пока еще нет конца… Но я боюсь, что этот конец будет трагическим!.. И все мы примем участие в нем! Увы! Увы!..
— Нет, Царь! Конец будет светлым, как у всех великих трагедий… Катарсис неизбежен…
Откуда она знает такие слова?..
Я чувствую, что она засыпает, мреет у огня…
Она ведь дитя, ребенок… И болезнь испила, иссушила, извела ее до костей…
— Аня! Хочешь я отнесу тебя в мой кабинет… ты спишь уже… ты легкая от болезни… мне не трудно…
Она встает со шкуры. Идет на второй этаж. Глаза у нее закрыты… Спит…
— Аня, спокойной ночи… завтра спи до самого обеда… тебе надо много спать и есть… А я завтра пойду на рынок…
Она тревожно, не разлепляя тяжелых век, вдруг останавливается:
— Зачем?
— Я хочу предупредить, спасти Хасанхана… мне жаль его… Он все-таки колоритная фигура! Не скучная!.. Все-таки Генералиссимус! А генералиссимусов надо жалеть, беречь… Еще не поздно изгнать, извлечь из него смертоносную эфу…
Тогда Аня говорит мне сонно:
— Царь, не глядите на меня… Глядите в зеркало…
Я отворачиваюсь от нее и гляжу в старинное павловское зеркало, где живут, воскресают в лунных ночах Пушкин, и Наталья, и Капа-Сутра, и я, сплетающиеся в грехе…
Я мрею… от огня… от ночи, от этой девочки, от истории Эфы…
Спать хочу…
Зачем это?.. Что я увижу в таинственном зеркале?..
Я слышу, как Аня снимает с себя мои одежды…
Я настораживаюсь… Забытый охотник на жен просыпается во мне что ли?..
И вот жемчужно колосистая, осиянная, лучистая, нагая она стоит в древнем мистическом перламутре чародейного зеркала!..
