Хотя даже когда человек рвёт яблоко с дерева — он похож на мясника, багрового от крови животных, а я не хочу быть багровым.
А убийца овцы недалёк от убийцы человека…
Отец мой, лучше мак, чем мясо убитых, ибо тут ты убивавешь себя, а не других…
Отец мой, караван ушёл в Иерусалим на Праздник Кущей, я не хочу идти с ним, а я не хочу убивать жертвенных животных… Ибо сам стану жертвой.
А я пойду к потоку Киссон и буду лепить из глины…
— Сын, я знаю, ты опять будешь лепить глиняные кресты.
Мальчик сказал:
— Я должен вылепить двенадцать воробьев…
Я должен вернуть их, безвинных…
…Он пошёл к Киссону, который уже опал и не был бешено полноводным — таким, когда, как посуху.
Он ходил по его высоким покорным волнам.
Иисус сел на сырой, речной песок и тинистую глину, и вылепил тонкостными перстами плотника двенадцать глиняных воробьёв.
Потом Он сложил воробьев на песок, и жгучее солнце просушило, прокалило их, и они стали лёгкими, невесомыми…
Тут пришёл Иосиф, и он дивился мастерству лепки десятилетнего Сына своего:
— Кто научил Тебя лепить птиц?.. Твоя любовь к птицам научила Тебя?..
Иисус сказал:
— Я хочу вернуть, воскресить убитых сегодняшней ночью в ночных гнёздах вместе с яйцами неповинными. сокровенными…
Иосиф изумился:
— Гляди, Иешуа!
Иль я с утра, в Праздник Кущей, вкусил мака и чудится мне?..
Иль двенадцать воробьев налетели, и каждый взял в лапки своего глиняного собрата, и улетели все двенадцать?..
Иль сами глиняные воробьи стали живыми и восстали с речного песка, оставив извилистые следы, похожие на египетские иероглифы накаменные?..
Или Ты превратил глиняных в живых?..
Истинно говорят древние раввины, что язык иудея всегда должен говорить: не знаю, не знаю, не знаю…
И я не знаю, не знаю…
Но нет никого на песке, опричь птичьих следов…
Мальчик! Сын мой!.. А мне ведь скоро умирать, а Тебе одному оставаться…
И разве Тебе помогут глиняные и воскресшие воробьи в этом страшном мире?..
Средь законов древних, каменных?..
Иосиф сел на песок мокрый и рыдал, и Иисус не мог утешить его…
Он шептал, но отец не слышал Его…
— Отец, отец, отсюда, от глиняных воробьев, с помощью Небесного Отца Моего, я начну воскрешать усопших, поднимать падших, исцелять хворых, утешать печальных…
…А галилейские пастухи говорили и говорят уже две тысячи лет:
Когда Его распяли — над Его Крестом кружили необъятные стаи перелётных птиц…
А к Его Кресту шли все бешеные, пенные быки…
И все прокажённые, и все больные, слепые, немые и бесноватые…
И многие мёртвые шли к Его Кресту…
Чтобы воскреснуть…
Так говорили и говорят доселе галилейские пастухи…
Но кто верит им?..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Господь мой! Отец Небесный мой!..
Мне девятнадцать лет, и отец мой Иосиф умер…
И мне теперь не с кем говорить на земле этой, а только с Тобой, ибо Матерь Мария моя безмолвна, и следует повсюду безмолвно, покорно за мной…
Господь мой!
Отец мой уснул на крыше под маками-текунами, и лепестки пурпурные нежно покрыли блаженное лицо его.
Маки что ли усыпили, похоронили его? не знаю, не знаю, не знаю, Господь мой…
А только Ты и это знаешь, знаешь…
Отец мой перед смертью мало читал Закон и Пророков, а более читал эллинских мудрецов и поэтов, и возлюбил земную, змеиную мудрость и мак-дурман поэзии…
Господь мой, а пред Тобой — это прах, прах, прах…
И вот мой родной отец ушёл во прах, прах, прах и стал прах… вместе с мудрецами и поэтами мака… певцами наслаждений…
Господь мой, отец мой следил за мной и не пускал меня к прохожим, сладким, чужедальным караванам и к Учителям иных народов…
А теперь он ушёл с невозвратным караваном своим, и двери дома моего открыты.
А Матерь Мария безмолвная моя не может удержать меня, и я ухожу с караваном в Индию древлей Мудрости…
В Индию Шакья Муни, в страну Будды Блаженного…
…Индийский караван мой шёл чрез Персию Царей Аршакидов, откуда пришли к яслям моим волхвы Балтасар, Гаспар и Мельхиор.
Караван мой заночевал в горах Бисутуна, и тут все уснули тяжким, высокогорным сном.
Но я увидел на вершине Горы Древо Жизни Хаому, а у Древа Костёр, который доходил до звёзд, и звёзды многопадучего августа сыпались в него и не давали ему иссякнуть.
А у Костра Звёзд сидел Пророк Зороастр, а вокруг Костра на скалах густо лепились белые орлы- могильники и грифы-бородачи, и огонь Костра плясал в их жёлтых, хищных глазах…
И Пророк Зороастр, пророк Огня и загробных птиц, сказал:
— Иисус, Отрок! Я ждал Тебя и узнал Тебя!..
Добро Ахурамазды уступает в мировой борьбе Злу — Ангро-Манью…
Зло везде побеждает Добро…
Но огонь моего Костра очищает, побеждает и добрых, и злых…
Тут белый орёл-могильник и гриф-бородач сошли со скалы, и цепко, когтисто утвердились на руках Пророка, и стали заживо его плоть поедать, клевать, брать, рвать…
Тогда Зороастр сказал:
— Иисус, Ты изменишь Весы — и Чаша Добра перевесит Чашу Зла, но для этого Ты отдашь себя Злу и злым человекам, как я отдаю эти руки трупоядным грифам и орлам.
Но для этого Ты окропишь, утяжелишь Крест своей кровью и покроешь Кровавым Крестом Чашу Добра…
