к кишлаку Семиганч…
У древней беломраморной белофарфоровой тысячелетней чинары…
У хрустального арыка с хрустальными алмазными прозрачными рыбами… (рыбы так прозрачны, что чрез них можно увидеть донные камни-окатыши…)
И чтобы матушка моя улыбчивая была бы в моем любимом послевоенном, в золотой горошек, льющемся платье…
А батюшка (которого я никогда не знал, потому что его убили, когда мне было три месяца жизни)… а батюшка был бы в изумрудном бухарском чапанехалате и в белопенной бухарской чалме… (которая стала саваном)
На повороте дороги…
В кишлак Семиганч…
У древней беломраморной белофарфоровой чинары…
У арыка с прозрачными хрустальными рыбами…
Хоть бы на миг…
О, Всемогущий Владыка…
…Однажды мудрец вошел в христианскую церковь, и забылся, замутился от старости и мудрости, и пал на колени, и стал молиться, как мусульманин…
Тогда изгнали его…
Однажды мудрец вошел в мечеть, и забылся, зашатался от старости и мудрости, и стал молиться- креститься, как христианин…
Тогда избили его…
Тогда мудрец пошел в ночное необъятное поле, где горели мириады, гроздья Плеяд и где Бога не сокрывали стены храмов…
И стал привольно молиться за всех человеков на земле, как шаман, как зороастриец, как даос, как христианин, как мусульманин, как буддист, как иудей…
Бог — это Человек, который любит всех и молится за всех…
Но потом мудрец забыл все молитвы и все храмы и упал на колени, и зарыдал, как дитя:
— Отец Небесный, помилуй меня…
И никто не изгнал его…
Да и как можно изгнать молящегося из необъятного поля…
Когда Бог глядит на него…
…Его душа была неизлечимо больна святой необъятной любовью к сгинувшим культурам, цивилизациям, народам, пророкам, к дальным пыльным странам и незнакомым человекам…
Он жадно рыскал по всей земле, чтобы обнять и послушать какого-нибудь пахучего старца где- нибудь в Индии иль погладить по головке голодного мальчика в каком-нибудь марокканском городке на берегу океана…
Он скучал по чужим жизням и словно жаждал прожить их…
Быть может, он искал прадом, где был наиболее счастлив в одном из своих перерождений…
Быть может, он пытался убежать от смертикочевницы-цыганки…
Но такие люди, которые любят всех человеков
— не умирают, и смерть не может найти их…
Быть может, Бог — это и есть Человек, который любит всех людей на земле — и ушедших, и настоящих, и грядущих, как мать любит дитя…
А матери не умирают…
Я называю это Святой Тоской по Человечеству
Дервиш сказал:
— Блаженный Будда ушел с земли в 80 лет
Блаженный Иисус Христос ушел с земли в 33 года
Блаженный Пророк Мухаммад ушел с земли в 62 года
О Господь! Всеотец наш! Так много на земле зависит от того, сколько дней и лет Ты даруешь человеку!
Как отличен отрок от зрелого мужа, а зрелый муж от тихого старца! Быть может, Блаженный Будда — это Мудрый Старец Человечества?..
А Блаженный Мухаммад — это Зрелый Муж Человечества?..
А Блаженный Иисус Христос — это пылкий Отрок Человечества?..
И если бы Иисус Христос дожил до земных дней Мухаммада — Он бы стал Мухаммадом?
И если бы Блаженный Мухаммад дожил до седин Будды — Он стал бы Блаженным Буддой?
О Господь прости мне бедные муравьиные слова мои у подножья вечных Пророков Сынов Твоих
Но!
Быть может это единственный Святой Человек Пророк которого Господь трижды послал на землю человеков — Отроком… Мужем… Старцем…
Христом!.. Мухаммадом!.. Буддой!..
О, Трижды Явившийся!..
III. ПРИТЧИ ИЗ ЗАСНЕЖЕННОГО САДА ЗОЛОТОЙ ХУРМЫ
…Доселе я говорил вам притчами, но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце…
…Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставлю мир и иду к Отцу…
Я не один, потому что Отец со Мною…
…Ах, умереть, уснуть, как золотая хурма под снегом…
Посвящаю эти притчи моему брату, другу, родной душе
— Мелвину Дадсвеллу, который один во всей великой Европе изучает таджикский язык и культуру моего маленького горного народа…
Дервиш сказал, что маленькие народы — это маленькие дети…
Как можно не любить их?..
Ах, Мелвин, как жаль, что мы живем так далеко друг от друга…
Жаль, что мы не соседи через глиняный кишлачный дувал…
Дервиш сказал: «Все люди на земле — братья, но не все — соседи… Сосед — выше брата…»
И вот, чтобы сократить смягчить эти жестокие расстоянья-расставанья — я посылаю Тебе эти одинокие притчи…
Может быть, и ты посидишь со мной в заснеженном саду золотой хурмы…
