А я не знал, что Черту Ту пересекал?..
Иль чем ближе смерть — тем ближе Бог?..
Но не узрит Творца тот, кто не умрет?
А я все еще живой… и что я хочу увидеть то, что видят только усопшие…
Но пророки при жизни ходили в Двух Мирах… ходили туда туда… и возвращались сюда сюда…
И поэт Данте ходил в иной мир… но чаще в ад… а я хочу в рай…
О Господь мой!.. Может, Фанские горы — это туманное преддверие, дуновенье необъятного Рая?..
Как говорили и говорят древние раввины мудрецы: не знаю… не знаю… не знаю…
Но мне чудилось что иногда в Фанских горах что-то открывалось… что-то вечное неопадающее дышало… плескалось… не умирало… не увядало… что-то вечно лепетало… трепетало аки крыло стрекозы невнятно свято необъятное…
Что-то мне открывалось… да я не учуял…
Иль Господь пожалел помиловал меня неготового… все еще влюбленного в земную жизнь… и не пустил в безветренные сады райские…
О Господь мой!.. Только у Тебя есть Откровенье о Трех Мирах
О Мире до рожденья — о Мире Доколыбельном… О Мире Первом…
О Мире земном — о Мире Колыбельном… о Мире Втором…
О Мире после смерти — о Мире Загробном… о Мире Третьем…
Три Великих Вечных Тайны… на одного тленного человека…
Ах, не знаю… не знаю… не знаю…
…И тут я вспомнил Ходжу Насреддина, который шептал мне:
Есть! Есть и в Фанских горах та сокровенная Тропинка… ведущая в райские сады… в вечность… в загробье… в иные миры…
Ты проходил рядом с той тропинкой… рядом… рядом… совсем близко…
Но не узнал… прошел мимо…
А, может быть, ты бродил по ней… да не узнал…
А, может быть, эта Тропинка — это вся жизнь твоя?.. а?..
О Господь! велики бездонны Тайны Твои…
Как может постичь вечную Тайну скоротечный человек…
Если тебе суждено пройти только часть дороги, как ты можешь узнать о всей дороге?..
Ах, не знаю не знаю не знаю… ах сладость незнанья!.. ах блаженство призрачного ускользающего прозренья!..
И вот ты младенец стоишь у колен матери и отца твоих сладостно и что ты знаешь о грядущей жизни твоей?..
О Господь…
Когда я бреду по Миру Доколыбельному по Миру Первому — могу ли я чуять Мир Земной и Мир Загробный? Мир Второй и Мир Третий?..
О Господь…
Когда я бреду по Миру Земному по Миру Второму — я чую Мир Первый и Мир Третий…
О Господь…
Когда я побреду — иль уже бреду — по Миру Загробному по Миру Третьему — могу ли я вспоминать чуять Мир Доколыбельный Мир Первый и Мир Земной Мир Второй…
О Господь мой!..
Можно ли носить в душе Три Мира?..
Можно ли носить три камня на одной голове?..
Душа бессмертна и она — хладная — бродит в Трех Мирах… равнодушная к земной жизни…
Но плоть, текучая, всхлипывающая здешняя земная горячая плоть — из глины, из природы, и потому она тянется к природе, к глине… как дитя — к отцу и матери…
…И вот я бреду в Фанских текучих каменных глиняных горах и плачу необъятно…
Это не душа бессмертная хладная скиталица Трех Миров плачет
Это плачет плоть моя возвращаясь в родную глину, в родную колыбель, в родную воду, траву, в стрекозу, в овцу, в змею, в птицу, в родной камень…
О человече!.. А разве ты не плачешь возвращаясь в родной туманный сладчайший дом рожденья твоего?..
Разве ты не плачешь счастливыми водопадными необъятными слезами, слезами, слезами…
И я бреду в Фанских горах и радостно рыдаю…
О Господь!.. Мне и Одного Мира много…
А душа странница Трех Миров возлетает… улетает над горами…
О Господь!..
Те, кто верят вспоминают Доколыбельный и Загробный Миры — те в Них и попадают… возвращаются…
Глава XXXVIII
ЗОЛОТОЕ КОЛЕСО ВЕЧНОЙ СЛАВЫ
О Господь… я сижу над белым пустынным листом китайской беломраморной бумаги…
О разве все мои книги все мои слова стоят этой целомудренной нетронутой бумаги?..
И Господь уже не дает мне истинных вечных слов… пустынен девственен шелковый лист рисовой бумаги «фэнь-си»…
…Уже зима! Горы мои необъятно объяты покрыты снегами снегами… и похожи на пустынный нетронутый папирус китайский…
Всевышний уже не дает мне шелковых вечных слов…
Я гляжу на белесое снежное зимнее низкое небо…
Ах разве можно ждать перелетных трепетных лиющихся талых радостных птиц в зимнем застуженном алмазном небе небе небе…
А я жду…
Ах, вся земля — это неоглядный Папирус Творца где Он начертал сотворил человеков… зверей… птиц… рыб… реки… горы… океаны…
И все покорны Ему — но человек — любимец Творца — восстает на Него…
…Ах не знаю — был ли я в Фанских святых горах… иль приснилось… причудилось…
Но я засыпаю на суфе в заснеженной заброшенной чайхане «Древняя Согдиана», накрывшись козьим мохнатым чабанским чапаном и камышовой циновкой средь сонных безбрежных родных снегов засыпаю… улетаю…
Тут во сне иль наяву — не знаю, не знаю — я слышу свежий хруст снега под ногами…
Ах первый снег всегда пахнет свежевзрезанным арбузом иль надкусанным молодым огурцом… О!..
Я открываю глаза иль не открываю — не знаю… но снег альпийский слепит глаза… и я их закрываю…
Но вижу туманного Ходжу Насреддина на осле…
Мудрец в скользком снегу не доверяет двум человечьим ногам, а передвигается на четырех ослиных…
И тысячелетний странник улыбается мне и шепчет:
