палату вашего друга раз в месяц, то теперь должна быть почти всегда рядом или пригласить доктора со стороны.
— Вы должны быть!
— Это не я решаю, но постараюсь. На будущей неделе что-то соображу, — Зинаида Анатольевна странно улыбнулась. — Знаете, я сама этой авантюрой заразилась, тем более что такой куш на кону, — она с восторгом осмотрела стены новой квартиры и тут же, опечалившись: — Тем более что у меня свои счеты со всеми: ныне есть резон.
Буквально через пару дней Зинаида Анатольевна сама позвонила Мастаеву. Они встретились в метро.
— Мой пациент отказался звонить — все под прослушкой, — она возвратила Вахе мобильный. — Он хочет вам написать. Как это организовать — пока не знаю.
— Как он? — нервничает Мастаев.
— Я думала, он просто подыгрывает, а он действительно на грани нервного срыва. Я ведь теперь часто с ним. Почти всегда меня сопровождает «Божок». По-видимому, они старые друзья или сослуживцы. В общем, им есть о чем вспомнить. А на днях Больной Ленин что-то сказал, я не поняла, а «Божок» на него с кулаками. Охрана еле уняла. А в палате было ПСС Ленина — «Божок» приказал все вынести, сжечь. Мой пациент сильно плакал, я боялась и очень боюсь, как бы он не сорвался — он так смотрит на меня, вдруг выдаст.
— Он не выдаст, — твердо заверил Мастаев. — Вы только поторопитесь.
— Пока не могу. Да и этот «Божок» в последнее время постоянно с ним, что-то они там «перетирают».
— А кто еще с Больным Лениным общается?
— Да, в месяц раз, порой два, приезжают очень важные лимузины, и нашего пациента уводят в административный корпус. После этого он сутки-двое в себя прийти не может, мы откачиваем.
— Уколы? Наркотики?
— Плюс психотропные. Он долго не выдержит. Им и не надо.
— Поторопитесь, пожалуйста.
— Все, что могу. Есть один шанс.
Ему казалось, что время остановилось, он очень долго ждал, более недели почти что держал телефон перед глазами, уже сам хотел поехать к доктору — звонок. Они вновь в час пик в метро. И она, словно обжигает руки, сунула ему листок и ушла. Только позже рассказала, как было.
Лишь в допотопном узеньком лифте, что спускается в подвал, где рентген-кабинет, наверняка, как думала Зинаида Анатольевна, не было камер слежения.
Она заранее предупредила пациента на ухо «будьте готовы», а он чуть не выдал, громко простонав: «Быстрее, я давно готов».
Задача доктора заключалась в том, чтобы в день рентгена к Больному Ленину был приставлен очень тучный охранник, который один еле в лифте помещается.
Вот и произошла невинная ситуация: доктор и пациент поехали в лифте одни, в первый раз одни. Всего три этажа, да Зинаида Анатольевна тоже не хилая и свой лифт знает, подпрыгнула — лифт застрял. А она приготовленный листок и ручку Кнышевскому. Трех минут, пока лифт вновь тронулся, вроде бы хватило.
Нетерпение Ваху съедало, лишь дома, вооружившись лупой, он сел за текст. Все четко, а самое начало его даже растрогало:
«Тов. В. Г. М.!
1. Отправь сына на Кавказ, в самое безопасное место.
2. Я знал, ты по моей «звериной» тропе, по нюху пойдешь, найдешь. В одной связке, за мной ты, и сам знаешь, кто далее.
«Итоговый протокол» вроде готов, и у нас как будто «выбора» нет. Но ты еще раз докажи, что твоя мать тебя не в люльке-качалке растила. Станцуй от души лезгинку на сердце чудовища. А я дальнейшую тропку зверья подскажу: мать, погребок, дела.
Выбери дело «Бога» (только его, остальные тебе не по зубам). Может, это и поразительно, но его настоящая фамилия Вейсброд. Этот трус и мерзавец на Новый год поедет в Вену, будет жить в моем доме (адрес).
«Божок» а) сможет и должен вытащить меня;
б) деньги, нам нужны будут деньги. Открой счет в Вене на наши имена и покажи «Божку» (сумму указал Ленин).
3. Тов. В. Г. М.! Живи по своим мифам и сказкам — в них счастливый конец, потому что чеченский герой, как герой вообще, — бессмертен. Однако в деле «Вейсброда — Божка», прошу тебя, действуй по- ленински — по-пролетарски — беспощадно с власть имущими (этим зверьем!), ибо сейчас нам, действительно нечего терять, кроме своих цепей. Но мы победим! Победа будет за нами! ПСС, том 32, страница 186.
Вроде враги, или это зверье, как определил Кнышевский, «разжирело», погрязло в своих подковерных делах, расслабилось и совсем оставило без внимания Мастаева. Однако он не хочет рисковать. И в целях конспирации, под видом грибника, он на электричке отправился в Подмосковье. И, думая, что мать Кнышевского его не признает:
— Бабуля, вы продаете козье молоко?
— О-о! Это ты? А я тебя ждала, от сыночка, Митрофанушки, есть вести?
Погребок небольшой, сырой, запрелый, темный. И Мастаев так взмок, обессилел, расскапывая все подряд, что надежду потерял, вылез:
— Бабуля, а может, кто еще до меня лазал?
— Никто. А ты молочка попей.
Мастаев еще раз полез под пол. И не только устал, а чуть ли не моральный надлом, и даже батарейки второго фонарика садились, как он в последний раз изо всех сил пикой ткнул — леденящий скрежет металла, а как он душу взбодрил.
Все-таки Кнышевский не все написал — кода нет. И на специально снятой, тайной квартире Мастаев еще сутки не мог вскрыть металлический увесистый дипломат — даже «болгарка» не взяла, лишь автоген.
Сколько же в нем материала! Знал Кнышевский своих «родственников», своих друзей-партнеров- сослуживцев. Как грабят страну! Какая богатая и какая несчастная Россия и ее народ! «Итоговый протокол» — печальный, и неужели «выбора» нет?
Копался Мастаев долго. Есть электронные носители. Есть оригиналы документов, но в основном — копии. Многое Ваха понять не может и не хочет. А вот одно выяснил — Галину Деревяко на даче не Кнышевский убил, а родной брат. Этот чиновник, как выразился Больной Ленин, Мастаеву «не по зубам». И он дотошно изучает дело «Бога» — Божков Борис Савельевич, он же Вейсброд — врач-психиатр. В конце восьмидесятых — начале девяностых сам попал в психушку. Согласился сотрудничать с органами (был смотрящий, вот когда Мастаев его избил). С 1995 года — главврач психоневрологической лечебницы и клиники. Освоил за рубежом специальность по трансплантации человеческих органов. С тех пор за мощными стенами клиники с военизированной охраной пропало немало чеченских боевиков, российских офицеров, бизнесменов и бомжей всех мастей. А сколько детей и молоденьких девушек?.. Однако это все, понятное дело, не задокументировано официально, это в основном изыскание Кнышевского, к которому приложен обширный материал — досье, подтверждающее диверсифицированный бизнес Божкова. А это не только медицина — процветают.
Мастаев мог грубо, по-ленински, как советовал Кнышевский действовать. Но лучше подстраховаться, к тому же он никогда не был за границей. И поэтому позвонил агенту Натана Захарова:
