необходимая краска будет доставлена.
А заявку Брандт писать даже не собирается. И что делать? Выход: попросить у камрадов.
Однако, весь взвод последовательно послал Штайнера в задницу. А за взводом и вся рота.
Придется украсть, иначе стыдно возвращаться к своим.
Макс бродил по полю, приглядываясь к экипажам, но так и не нашел самой завалящейся банки с краской. Такая, чтоб на виду лежала и чтоб экипаж вокруг своего имущества не вертелся. Увы... Хотя... Есть! Возле одной из 'троек' развалился на травке лишь один из танкистов. И ящик со снаряжением был открыт.
Штайнер осторожно обошел 'тройку', потом подошел к дрыхнущему танкисту и легонько пнул его по подошве сапога:
- Эй, камрад!
Лопоухий танкист, возрастом как Макс, немедленно вскочил, словно пружина:
- А? Что? В бой? Кто? - пилотка слетела в сторону.
Макс даже хохотнул при виде этого заспанного, мятого лица, к щеке которого прилипла травинка:
- Никто. Парень, у вашей машинки палец из трака высунулся.
- Чего?
- Палец, говорю.
- Какой палец? - толком еще не проснувшийся лопоухий оторопело посмотрел на ладони.
- Из трака. Палец.
- Где?
- С той стороны. Иди, посмотри. А экипаж твой где?
- Купаться ушли. Меня оставили на карауле...
- Да ты что? - деланно удивился Макс. - И как караулится?
Лопоухий покраснел.
- Ладно, никому не скажу. Пойдем, покажу палец.
Они обошли танк и Штайнер ткнул, теперь уже своим пальцем, в первый попавшийся трак:
- Смотри. Видишь?
- Что?
- Вот этот штырь видишь?
- Ну! И что?
- Согласно уставу германских панцерваффе пальцы, соединяющие траки должны высовываться не больше, чем на три миллиметра. А у тебя сколько?
- Ээээ...
- А у тебя четыре. Где у тебя кувалда?
- В ящике... - лопоухий присел и стал водить руками по гусенице.
- Ладно, сиди. Я сам принесу.
Макс легко прыгнул на гусеничную полку, подошел к ящику, надежно привязанному к броне... Ага! Вот и баночка с белой краской. Хорошо, маленькая, всего на пол-литра. И хорошо, что целая. Он незаметно сунул ее в карман. Заодно и вытащил кувалду.
Затем он спрыгнул на землю, приземлившись словно кот: мягко и бесшумно. Правда, кувалду едва не выронил. Но ничего, удержал.
- Смотри и учись! - и со всей силы вдарил по гусенице.
- Это же не тот трак! - вдруг возопил лопоухий.
- Этот тоже выставлялся! - авторитетно заявил Штайнер и снова вдарил по гусенице, так что в ушах зазвенело. - Вот теперь нормально.
- Слушай, а как ты заметил? - почесал бритый затылок лопоухий, сдвинув пилотку на самые брови.
- Ты уже сколько лет в дивизии? - усмехнулся Макс.
- Две недели, - потупился незадачливый караульный.
- Послужи, сынок, с мое и не такое видеть начнешь.
Штайнер покровительственно похлопал парня по плечу и протянул ему кувалду:
- Сам свой инструмент убери. И да, не говори командиру, что я тебе помог. Иначе, сам понимаешь, халатное отношение к боевой технике, нарушение устава караульной службы...
- Спасибо, камрад! - лопоухий полез было обниматься, но Макс отскочил:
- Сочтемся! Удачи, солдат!
Когда довольный Макс вернулся к своему танку, Брандт обрушился на него с бранью:
- Тебя где носит?
- Ну... Вы же сказали...
- Что я сделал?
- Герр унтерфельдфебель, гефрайтер Штайнер ваше приказание выполнил! Почти! Краску нашел, готов прокрасить эмблему заново!
Командир вытаращил глаза:
- А в нашем ящике посмотреть не мог?
- Разве...
- Где взял?
- Контрибутировал из соседней роты...
Брандт помолчал, покачал головой и задумчиво буркнул:
- Из тебя хороший солдат получится... Молодец...
И гаркнул:
- Три наряда вне очереди!
- Яволь! А банку?
- Банку в танк. И быстро на построение роты!
Вот так и выяснилось, что инициатива в армии, даже в панцерваффе, наказуема.
На построение Макс прибежал с проклятой банкой: так и не успел выложить ее из кармана.
Построение оказалось достаточно странным.
Танкисты сидели полукругом, курили, кто-то даже развалился на травке. Прямо перед ними двое тыловиков сноровисто приколачивали прямо к дереву большую карту. Возле карты туда-сюда, мимо раскладного столика, ходил, пожевывая губы, какой-то незнакомый обер-лейтенант. На столике лежали бумажные тяжелые пачки.
- Это что? - вполголоса спросил Штайнер у радиста, когда приземлился на травку возле своих.
- Театр приехал. Что у тебя в кармане?
- Три наряда у меня в кармане. Что за театр?
- Одного актера. Рота пропаганды приехала.
- А кино будет?
- Нет. Но Марика Рёкк обещала сиськи живьем показать.
- Да иди ты...
Шутливую их перебранку прервал обер-лейтенант. Он вышел в центр полукруга и начал свою речь. Начал весьма неординарно для офицера:
- Солдаты! Мои боевые товарищи! Да, мы сегодня все боевые товарищи. Вы уже в курсе того, что Европа, во главе с Германией, начала Великий Освободительный Поход против жидо-большевистской России. Я приехал к вам не для того, чтобы читать проповеди. Я не пастор. Год назад я был ранен во Франции. С тех пор моя левая рука не работает. Но я с вами.
И точно. Только сейчас Макс заметил, что левая кисть обер-лейтенанта скрыта под черной перчаткой.
- Мы все сегодня вместе. И не только сегодня. У нас сложный путь впереди. Но мы его пройдем. Как прошли уже многое.
Одобрительный гул солдат перебил нудное зудение комаров над головами.
- Вся Европа поднялась в этот утренний час. Я бы хотел вам сообщить, что десятки, сотни тысяч
