назвал его Clayton.
Оставшись одни. Он закурил и заговорил со мной.
— Осуждён?
— Да. А ты?
— Тоже. Но меня скоро переведут в другую тюрьму, — уверенно заявил он.
— Почему?
— Судья прописал мне более строгий режим содержания, — пояснил он.
— Есть условия хуже, чем здесь? — удивился я.
— Приятель! Ты я вижу, здесь впервые. Кстати, ты откуда? Я слышу, ты не местный.
— Я русский из Саутхэмптона.
— Здорово! Я тоже из Саутхэмптона.
— Так в чём разница с тюрьмой, в которую тебя переведут?
— Да там — реальное наказание, а не отбывание, как здесь. Всё будет хуже. Короче, я здесь недолго буду.
— Тебя определили туда за что-то особое? — поинтересовался я.
— Ничего особого. Я и мои приятели грабили людей на улицах, — пожал он плечами.
— В Саутхэмптоне?
— Точно!
— Останавливали на улицах, и грабили? — уточнил я.
— Да. Обычно, поздно вечером. Загулявшихся студентов.
— Что с них можно взять?
— По-разному бывало. Обычно, у всех при себе имелся мобильный телефон, какие-то наличные и хотя бы одна банковская карточка.
— И что вы делали с карточками, если это не кредитная или дебет, которой можно рассчитываться при покупках без ПИН кода?
— Да, такие карточки требовали дополнительных хлопот. Мы спрашивали у клиента о ПИН коде.
— И они отвечали?
— Не сразу. Но после предупредительных ударов, они всегда доверялись нам.
— И что, они сообщали вам действительный ПИН код карты?
— Иногда пытались обмануть. Получив от клиента номер, один из нас отправлялся к ближайшему банкомату и пробовал карточку. А другие — оставались с клиентом. Если ПИН код оказывался неверным, с клиентом проводилась воспитательная работа. После этого они всегда вспоминали верный ПИН код.
— И вы это делали не раз?
— В конце недели — несколько карточек за вечер-ночь!
— Славно повеселились! — признал я.
— Не жалуюсь. Ты верно заметил. Мы действительно, погуляли от души! Я сожалею лишь о том, что мы утратили осторожность, и позволили отследить нас. А вот моя мама и сестра не могут понять радости свободы, приключений и риска. Они из шкуры лезут, чтобы жить на высшем уровне. Думают только о служебной карьере, постоянном росте доходов, о престижном жилище, новом авто, модной одежде, и всё должно быть самое лучшее. Мнение людей о них… ну, и прочая чушь. Больные люди! И они заявляют всем, что я — ублюдок, который опозорил их! А мне их жалко. Они же слепые жертвы глупых условностей!
— Пожалуйста, говори не так быстро. Мне очень интересно, но я не успеваю понять отдельные слова, — приостановил я его.
— ОК. Кстати, моя мама и сестра постоянно делали мне замечания, что я разговариваю отвратительно. Но это обычный живой язык общения, на котором говорят большинство людей в Англии. Я не могу представить себя, говорящим на их языке, которому приучили моих родственников в офисе. Я же не охмуряю клиентов в страховом агентстве! Я просто общаюсь с людьми.
— Я замечание тебе не делаю. Просто, хочется лучше понимать, — пояснил я.
— Это вопрос практики. Если бы мы так разговаривали в течение нескольких недель, то ты бы стал понимать меня без всяких усилий, — авторитетно обещал уличный грабитель мистер Клэйтон.
Но мне не хотелось общаться с ним долго, потому что, он слишком много курил. И я уже решил, что надо вместе с Иварсом ходатайствовать о нашем объединении.
— Ты читаешь по-английски? — вдруг спросил он меня.
— Да.
— Здесь неплохая библиотека. Я сегодня дочитал детектив. Читается — не замечаешь времени! Вот попробуй, тебе понравится, — вручил он мне книгу.
А сам взял другую, снова закурил и завалился на кровать читать. Дав, таким образом понять, что пора помолчать.
Я его понял и оценил тактичность.
Здесь спальные места были обычные отдельные, а не двухъярусные конструкции, что гораздо удобней.
Я последовал его примеру. Расположился удобней с книгой.
Это оказалась неизвестная мне английская писательница Martina Cole, с детективной историей «The Ladykiller». События происходили в Восточном Лондоне, о котором я имел некоторое представление. Чтиво сразу увлекло меня. Мысленно поблагодарив своего соседа, я перенёсся в иное время и пространство вместе со странным героем — сексуальным шалуном George Markham. Меня никто и ничто не отвлекало. Разве что, приглашения на прогулки и на обед.
Когда нас открывали, я мог слышать и видеть, как мой сосед общается со своими подельщиками. Это был специфический уличный английский сленг, который я едва ли когда-нибудь смогу понимать. Мне удавалось улавливать лишь отдельные слова.
На следующий день меня, таки, переселили к Иварсу.
С соседом Клэйтоном мы расстались по-английски, как и встретились.
— Книгу можешь взять с собой. Это библиотечная. Я её уже прочёл. Приятного и тебе чтения! — пожелал он мне, не отрываясь от книги.
Камера, в которой сидел Иварс, окнами выходила в противоположную сторону. Поэтому, была более светлая, туда заглядывало солнце. Пока я раскладывал свои вещи, откуда-то донеслись странные звуки. Я приблизился к открытому окну и прислушался. Звучала волынка (bagpipes). Монотонно и тоскливо. Но эти звуки вполне гармонировали со старой, переполненной духами тюрьмой.
Я представил себе заключённого чудака, который притащил с собой в камеру волынку. И теперь он выдувает свою грусть с помощью этой штуки. Вероятно, духи толпами сходятся к нему на концерт.
— Что это? Кто-то на волынке наяривает?! — удивился я.
— Каждый божий день! — подтвердил Иварс.
— А у тебя, я вижу, — музыкальный центр, — заметил я.
— И СД есть, — рапортовал Иварс.
— А с кем ты здесь сидел до меня?
— Так ты его видел. Парень из России. Беженец. Его жена с ребёнком в Нью-Касле, а его хотели депортировать. Но жена с адвокатом вытащили его.
— А другой? Забыл его имя.
— Лев. Он из Украины. Просто нелегал. Ожидает депортации. Его держали в закрытом центре для нелегалов, но почему-то перевели сюда. Он сидит в конце нашего этажа в камере-каптёрке. Ведает хранением и распределением всяких хозяйственно-бытовых мелочей. Если понадобится мыло, моющее средство для посуды, туалетная бумага… обращайся к нему, — представили мне земляка.
— Не знаешь, откуда он именно из Украины?
— Говорит, из Львова, — пожал плечами Иварс.
— Не очень-то похож на львовского хлопа. И по-русски легко говорит, — заметил я.
— А с кем ему здесь по-украински говорить? Ты, кстати, тоже вовсе на украинца не похож.
— Так я и не украинец.
— Из Одессы же?
— Отчасти из Одессы. С юга Украины. Но я — русский.
