отличной музыки!
Сейчас их лидеру, солисту, красавцу — Брайн Ферри уже 55 годков! (2001) Ещё не вечер.
36
Спасибо, Сергей! Ты — джентльмен. Я бы разрешил тебе остаться жить в Англии…
Во время прогулки я заметил, что мои индусские друзья нашли ещё одного земляка. Теперь их стало трое. И выглядели они вполне довольными.
Для прогулок в тюрьме Винчестера предоставлялась просторная, закрытая территория внутреннего двора. Ухоженный травяной газон посреди двора и асфальтированная дорожка вокруг газона.
Мне нравилось быстрой ходьбой, нарезать круги, думая о своём. Некоторые неспокойные заключённые переходили на бег трусцой. Многие, с кем я был знаком, догадывались, что мне хочется погулять на воздухе одному, и не отвлекали меня. Некоторые же, пытались составить мне компанию. В таких случаях, я продолжал шагать, не сбавляя темпа.
Энди, сделав попытку рассказать мне о своей стервозной супруге, вскоре отстал от меня, переключив своё внимание на выброшенный кем-то окурок.
Проходя мимо индусов, те вежливо поприветствовали и пристроились ко мне.
— Это наш друг. Он из Шри-Ланки, — представил Амрик новенького.
Новенький — молодой парень, лет двадцати пяти, дружелюбно улыбался мне. Затем, вполне понятно изъясняясь, стал благодарить меня за поддержку его земляков. Делал он это вполне искренне и производил впечатление доброго и жизнерадостного парня. Его положительное настроение совершенно не соответствовало заключенному. Многим следовало поучиться у этого паренька, как относиться к внешним обстоятельствам. Его бодрость и добродушие положительно передавалось собеседникам. Он напоминал мне положительных героев индийских фильмов, — добрых весельчаков, которых так любили советские кинозрители.
Этот был не киношный. Настоящий индус в реальной английской тюрьме. И он действительно не унывал оттого, что попал сюда.
— У тебя в России дети есть? — вдруг спросил он меня.
— Возможно. Не знаю, — рассеянно ответил я, продолжая шагать.
— Брат! Как только тебя выпустят, возвращайся домой и нарожай детей. Как можно больше! — вполне серьёзно советовал он мне.
— Хорошо. Я подумаю, — ответил я, удивившись. — Постараюсь! — добавил я.
— Добрый человек! Ты видишь, что в мире происходит… Ты не должен оставаться один. Амрик рассказывал о тебе, — кивнул он на индуса, которого стабильно переводят вместе со мной уже в третью тюрьму!
Я лишь пожал плечами. Отмечая, что этот жизнерадостный непосредственный парень явно нравится мне.
— Хорошо, друзья мои. Увидимся сегодня у Амрика на чаепитии, — распрощался я с ними, и прибавил ходу, желая продолжить свою одиночную прогулку.
Каждый раз, когда нас выпускали из камер, заключённые сортировались по интересам и национальным признакам.
Иварс обычно гулял с моим земляком Львом. Заметно выделялась группка поляков. Они частенько играли в шахматы. Явным авторитетом у них был молчаливый верзила. Звали они его — Булка.
Я вспомнил, что кто-то из поляков в Саутхэмптоне жаловался мне на польских бандитов, которые, под предводительством некого уголовника-рецидивиста пана Булки, собирали денежную подать у своих земляков — нелегальных работников.
Этот тип держался здесь достойно, как в своей среде. Английским языком он, похоже, не владел. Контактировал только со своими земляками. Любил играть в шахматы.
Ко мне кратковременно присоединялись разные неприкаянные одиночки, такие, как иранец из Амстердама.
— Хеллё, дзентльмен! — как обычно, приветствовал он меня.
— Привет! — отвечал я, не останавливаясь.
— Хорошая погода, — заметил он, пристроившись к моей быстрой ходьбе по кругу.
— Точно. На свободе я как-то не замечал, какая чудная здесь осень.
— Лучше, чем в Амстердаме. Там в это время — постоянный дождь. А здесь — солнце светит, — комментировал он.
Не услышав от меня продолжения разговора о погоде, иранец, замедлив ход, отставал от меня.
Турок, которого я встретил здесь в первый же день в приёмной, основательно прописался, сменил свой костюм на казённое трико и вполне довольный выгуливался в компании двух арабов.
— Привет, русский, — фамильярно окликнул он меня, подобно стамбульскому уличному торгашу.
— Привет, — замедлил я ход.
— Я вот рассказываю своим новым друзьям об Англии. Они недавно приехали сюда из Парижа, — представил он мне двух молодых арабов.
— И что? — поддержал я разговор.
— Я говорю, — англичане — вырожденцы. Это нация без будущего! Местная молодёжь не хочет работать, они паразитируют благодаря работающим иммигрантам и своим бывшим колониям. Постоянно потребляют всякую дурманящую отраву… Я жил с ними по соседству и видел этих животных. Пожив в Англии, я теперь не сомневаюсь в том, что мир спасут мусульмане! — разошёлся турок.
— Возможно. Ещё увидимся, — обещал я, и прибавил ходу.
Мысленно, вернулся к совету жизнерадостного индуса, призывавшего меня, срочно производить себе подобных! Иначе, вот такие турки и ему подобные, подвинут нас терпимых и милосердных.
Иногда во время открытых дверей к нам с Иварсом заходил Лев. Парень, лет до тридцати.
— Чего ты ожидаешь? Суда или депортации? — поинтересовался я о его статусе.
— Депортации. Меня и судить-то не за что. Просто задержали на стройке, как нелегала, и в чём был, закрыли.
— Закрыли в тюрьме с уголовными преступниками? — удивился я.
— Нет. Сначала меня отправили в центр временного содержания для нелегалов. Это здесь в Хэмпшире, некий городишко Haslar.
— А сюда как попал?
— В том центре в Хасларе, условия — хуже, чем в тюрьме! Здесь — по два человека в камере. А там — бараки, поделённые на секции, фанерными перегородками, никакой звуковой изоляции. И в каждой секции — по три-четыре койки. Представляешь, около ста человек разных национальностей и религий в одном бараке с общими туалетами, умывальниками и душевыми?! А у тебя голова пухнет от своих проблем! Превращаешься в человеконенавистника…
— Представляю. В армии так было.
— В армии — какая-то дисциплина и порядок. А в этом зверинце все говорят на разных языках, молятся разным Богам и претендуют на уважение к себе.
— И ты попросил перевести тебя в тюрьму?
— Нет. У меня там возник конфликт с арабами. И администрация решила удалить меня, как проблематичного. Так, я оказался здесь.
— Ты говоришь, что тебя задержали прямо на стройке, и в рабочей одежде закрыли? А как же твои документы и вещи? — интересовался я.
— Они позволяют позвонить и попросить кого-нибудь передать документы и вещи. Могут и сами привезти, если скажешь адрес. Иногда, заезжают с тобой на твой адрес, и под присмотром позволяют собраться.
— И ты предоставил им свой паспорт?
— Нет. Всё осталось там, где я жил. Кому надо, те пусть и делают мне документы. Насколько я знаю,
