о правдоподобии:
– Извините, товарищи. Сегодня у нас санэпидстанция, сами понимаете, – и закрыл дверь.
Нет, не закрыл. Один из жлобов успел впихнуть в щель ногу – тяжелый совдеповский дерьмодав.
Начина-ается. Изучающе, уже подробно оглядел всех троих. Высокие, где-то моей весовой категории, под девяносто. Серые пальто, отечественные. Грязноватые шарфы, из-под которых галстуки двухнедельной вязки. Шапки кроличьи, цвет неопределенный. Про башмаки я уже отметил, но это только у одного, а остальные двое – в простых и крепких туфлях, форменных. У них и туфли – по форме. У них, у обыкновенных ментов. Да, неурочное время для ментов, но… пришли. Опохмелиться, р-родные? В рабочее время? Таким у нас делать нечего.
Но и скандалить с ними не очень хотелось, а они явно напрашивались на скандал. Драку затевать? Они же напролом прут! Но вчера вечером я тоже пил не один только чай, так что не следовало бы.
– Вам что, не ясно? – мрачно спросил я. – Сказано русским языком, мы не работаем.
– А нам твоя работа до лампочки! – наехал тот, который заклинил дверь. – Нам нужен Бояров- Александр-Евгеньевич. Есть тут такой?
Да, надо было мне сразу уши навострить, а то «жлобы, жлобы!». Впрочем, одно не исключает другое. Вон рожа какая, не иначе со вчерашнего дня литр во лбу сидит…
– Сказано русским языком, – поддразнил меня «дерьмодав», – нам нужен Бояров-Александр- Евгеньевич.
В его скороговорном, без пауз, произнесении фамилии- имени-отчества просквозила презрительность: мы – власть, а ты – ничто, и у тебя даже не фамилия-имя-отчество, а ФИО, понял?!
Я понял. Отогнал эмоции. Хотя подступило, ох, подсту- пи-и-ло! Ну, жлобяра! Значит, Бояров тебе нужен? И ты не знаешь такого Боярова? И раньше никогда не слышал?! Еще со времен Боярова-старшего?! Ну-у, мент, гляди-и… Саша, прочь эмоции! Уговаривал я себя и уговорил.
– С кем имею честь? – ответил презрительностью на презрительность, вежливо и сухо. Очень сухо. В горле запершило от сухости. Чего им надо-то?!
– А имеешь? – встрял второй. – Честь-то?
– Слышь, сокол, – задушевно отозвался я, – шел бы ты к… своей матери! – и тут же, вроде осекшись, озаботился: – Ничего, что я с вами сразу на ты?
Второй было попер, но остальные, гоготнув от неожиданности, и вовсе рассыпались неудержимым смехом.
Оно уже лучше. Человечество смеясь расстается со своим прошлым. Но у меня не настолько криминальное прошлое, чтобы им интересовались трое ментов одновременно. Ах да, я же НЕ ЗНАЮ, что они – блюстители порядка. А мои догадки, пусть безошибочные, при мне. Одно дело – ну, мужики, побазарили и хватит. Другое дело, когда не просто «мужики», а представители правоохранительных органов. Но пока представители не представятся, я имею возможность играть в независимость.
Недолго, совсем недолго.
– Старший оперуполномоченный уголовного розыска Василеостровского РУВД капитан Карнач, – представился «дерьмодав» уже вполне миролюбиво, мазнул книжечкой перед глазами.
– А-а, – только тут «понял» я. – Бояров. Александр. Евгеньевич. Чему обязан?
– Так вы и есть?
Будто они с первых же минут не знали!
– Я и есть.
– Ага. Поскольку, как вы сказали, бар не работает, вас не затруднит проехать с нами?
– С какой стати?
Дал слабину, дал. По большому счету я чист, но в гардеробе у меня – и почти целая коробка английских «555», и блоки «Мальборо», и японские часы, и бундесовые спортивные костюмы – непременные атрибуты швейцарской работы. Не говоря уже о двух ящиках левого коньяка, коробках датского «Туборга» и двух газовых пистолетах. Видеть все это ментам абсолютно ни к чему. Я мог бы покачать права, но и они имели возможность сделать то же, большую возможность: в гардеробе-то порылись бы точно. Да там и рыться особенно не надо, все почти на виду. А после этого качать права с моей стороны будет затруднительно. Лучше «проехаться» и сориентироваться на месте.
– Хорошо. Но в чем дело?
– Объясним, объясним, – пообещал Карнач. – Но не здесь же! – вразумляюще, вроде как я сам должен понимать: «не здесь же!».
Пусть. Сам дал слабину, сам и должен понимать. Ничего не понимаю!
– Сейчас. Куртку накину, ребят предупрежу.
– Конечно, конечно!
Олег и Юрка прихлебывали кофе и беседовали, облокотившись на теплую, прогревшуюся «Омнию»: Нудлз, де Ниро, «Однажды в Америке», эх, времена настали – раньше фильма и по «видикам» не сыскать было, а теперь он широким экраном, эх, времена!..
Ленивый треп, дольче фарниенте.
Я прихватил свою чернокожую куртку и между прочим, как о неважном, бросил:
– Без меня не открывайте, дождитесь. Я ненадолго.
– А что? А куда?
– Да тут я ментам зачем-то понадобился. Проедусь с ними – и обратно.
– Ну?! – засуетились было. – Серьезно или как?
– Ерунда какая-нибудь, скорее всего. Вы же меня знаете! Или не знаете, а?
– Знаем-знаем. С богом! Ни пуха!
– К черту! – отослал я и Юрку, и Олега. Хотя с большим желанием я отправил бы туда неожиданных гостей, вынудивших меня на прогулку «тут недалеко».
– И смотри, поосторожней… – напутственно добавил Юрка.
– А говорите, что знаете меня! – напоследок браво пожурил я и, подметив у Олега мандраж, подбодрил: не ОБХСС, не ОБХСС, не дергайся, торгуй своим «Ахтамаром» спокойно.
И закурив «Мальборо», чтобы слегка подразнить ожидавшую меня троицу, пошел на выход.
Дальше все, как в плохом кино имени Горького: у порога уже черная «Волга», Карнач рядом с водителем, а меня впихнули (впихнули!) на заднее сиденье и стиснули с обеих сторон. Ж-жлобы! Тихо, Бояров, тихо! Однако совсем обалдели ребятки! Я-то уж точно знаю, что таких почестей не заслужил. Поехали!
– Нас интересует ваш вчерашний вечерний звонок Быстрову! – так начал капитан Карнач, как только мы приехали (надо ли говорить – куда?).
А я начал так:
– Прежде всего хотелось бы уточнить, в качестве кого я здесь нахожусь: в качестве свидетеля или обвиняемого? Далее: на каком основании этот допрос? Если вами возбуждено уголовное дело, то – один разговор. Если из праздного любопытства – другой. Итак?
– Да-а… Бояров, Бояров. Такая фамилия! А вы ее позорите. Знал бы отец ваш, Евгений Викторович, до чего докатился сын, вот бы огорчился. Да-а… – Карнач явно не ожидал такого моего начала. Он определенно настроился быстренько-быстренько расколоть обдиралу-швейцара, и моя корректная официальность его озадачила. Швейцар ведь существо бесправное, работой своей дорожит, с милицией ссориться – ни-ни! А тут…
Потому он и тянул паузу, что-то там себе соображая, цокал языком и демонстрировал знакомство с моей родословной. И пособники его (виноват! сослуживцы) вторили начальству.
А я, зная, что чист, с трудом, но придерживался этой самой корректной официальности. Хотя будь на мне какая вина, я разговаривал бы с ними еще более официально и корректно. Спокойно, спокойно. Мне бы поскорей тут закончить и в бар вернуться – работа ждет! Но Карнач и компания, похоже, не торопились. И совершив круг, капитан вернулся в исходную точку, рассчитывая, вероятно, что вполне меня усовестил заслуженным и безвременно ушедшим отцом («Какой был человек, Евгений Викторович! Какой человек!») и теперь я понуро начну беседовать.
– Итак, ваш звонок Быстрову? – как бы чуть не забыл!
