Ожил! Ветерком обдуло. Жив. Мгновенный животный ужас – но тут же радость! Горец, конечно, не самый удобный пассажир, но лучше живой, чем мертвый. Ну полуживой! Дотянуть бы до конца, до логического конца – до конца погони. И каков бы ни был ее исход – даже если Мезенцев проскочит границу, а меня повяжут, вот свидетель! Его подлечат, а потом раскрутят. Пусть у него переломаны ноги-руки, ребра, черт знает что, но главное – язык без костей, не сломается. Вот ведь только-только очнулся и: «Су!». Ругается, родненький, живехонький! Живи, гардаш, ты мне нужен! Ты даже не представляешь, как нужен!
– Су… – повторил «покойник». – Вода! Дай! Вода!
Ах, вода? Где ж я тебе воду возьму! Немного виски осталось, но и до бутылки-то не дотянуться. И не надо тебе, дорогой, сейчас воды, терпи – ты мне живой нужен. Воду в таких случаях не рекомендуют. В каких, кстати, случаях? Знать бы, что у него сломано, долго ли продержится и продержится ли?! Ничего! Осталось всего-то ерунда.
Я изловчился и коленом включил сирену.
Пришло время обратить на себя внимание. Кто-нибудь да обратит. Во всяком случае, встречные машины поберегутся – их, правда, так и не было.
Утро. Слишком раннее утро.
Эх, как бы еще если не телефон, то рацию задействовать: настроиться на милицейскую волну, выяснить, что у них! О перестрелке, о пожаре, о трупах им уже известно, конечно. И о красной «Волге» в районе пожара – тоже. Больно приметная машина, а поселок уже волей-неволей пробудился, когда я оттуда выезжал, не могли не заметить.
Скорее всего, приступили к оцеплению ни шатко ни валко. Но я пределы этого оцепления давно проскочил.
Могли и на границу сообщить, но задержат-то меня, не Мезенцева.
Эх, карначи задрипанные! Когда надо, никогда вас нет!
– Вода… – выдавил из себя пассажир. – Су…
– Сейчас-сейчас!
Вода. Перовка-речка.
Уже Выборг! Уже почти Выборг.
Через Перовку, через весь Выборг – а там и мостик! Очень нужный мне мостик. Со шлагбаумом.
Успеть бы!
Скорость пришлось сбросить – петлять по улицам при одной здоровой руке на руле – верный способ «поцеловать» стену. А мне бы все-таки хотелось поцеловать уважаемого директора. При встрече.
Давненько не виделись! Разрешите мне от имени всего советского народа крепко вас обнять и поцеловать! Два раза… Успеть бы! Хорошо хоть сирена отпугивала встречных-поперечных.
Дорогу! Дорогу!
Уже близко!
Уже скоро!
Уже башня! Башня на выезде из Выборга. Сразу за ней – всего полтора километра – каменный мост. Мой! Мой мост! Будка пограничников! Успел?
Успел!!! «Мерседес» стоял перед шлагбаумом. Шлагбаум уже поднимался. Мезенцев, сидя за рулем, уже сделал ручкой погранцам (а те – ему в ответ, не впервой он здесь, все его тут знают, документы в порядке, скатертью дорога!).
И тут я вывернул из-за башни. Сирена, красная «Волга» без лобового стекла, жуткие рожи на переднем сиденье – что моя, что полумертвого джигита. Пограничникам хватило времени, чтобы остолбенеть, и не хватило – чтобы осмыслить. Но директор осмыслил. Немудрено! Он всю дорогу, вероятно, вглядывался в зеркальце: нет ли кого позади? Есть! Гляди!
Мезенцев даже успел тронуть с места, даже успел снести шлагбаум, который не поднялся на должную высоту… (Все, Николай Владимирович! Бессмысленно! До границы так и так еще минимум сорок километров! Куда же вы!..) Но логика ему отказала, осталась паника. А я, чудом не сбив пограничников (вот чего мне никак нельзя!), вытворил невероятный, невозможный вензель и врезался в правый бок «мерседеса». Грохота от столкновения уже не слышал. Догнали и перегнали! Ура! Все… Черно…
Глава 7
Голоса. Невнятно. Что говорят, не понять. Вата. Провал.
Свет. Снова голоса. Белым-бело. Палата? Жив. Опять провал. Голова моя, голова. Все кружится, кружится.
Тишина, но кто-то есть. Я сквозь еле приоткрывшиеся веки разглядел капельницу, еще какие-то стекляшки-железки- резинки-трубки. Больница. Я в больнице. Лечат. Вылечат? Должны. Во всяком случае, пространство не кружится, не проваливается. Значит, мне лучше. Я скосил глаза – возле двери на стуле сидел аккуратно стриженный человек в халате, просматривал газету.
– Эй, мужик… Ты кто? – еле проговорил я.
– Молодец! – откликнулся мужик, сложил газету. – Только пришел в себя, а уже разбираться начинает. Лежи- лежи. Молчи. Рано. Лечись.
Пришла сестра по звонку, поправила капельницу, поменяла в ней какой-то пузырек. Потом сделала укол. Стало тепло и безразлично. Спать…
Так продолжалось еще несколько дней. Стоило мне проснуться, и тут же подоспевали медсестры, врачи, вкалывали что-то, переворачивали, колдовали надо мной – и я снова отключался. Болеть, тем более тяжело, мне до того не приходилось, но вот и появилась непрошенная возможность сравнить свои ощущения со всем, что я читал по поводу медленного (быстрого?) выкарабкивания с того света. Что ж, совпадало…
Мужик оказался, как я и полагал, из КГБ. Когда я в очередной раз проснулся и почувствовал, что вместе со мной проснулся зверский аппетит, то понял: выздоравливаю. А помимо зверского аппетита проявилось не менее зверское любопытство. Нет, любопытством это назвать нельзя. Это – потребность. Неотложная потребность в информации. Мужик – из КГБ, а я? Я в качестве кого тут валяюсь? Если после отдельной палаты мне предстоит отдельная камера, следственный изолятор, то лучше не выздоравливать! Понимаешь, нет, мужик?! Сторож?! Или почетный караул?! Мужик, ты кто?!
– Все в порядке! – понял меня сторож. – Отдыхай, герой. Все в порядке.
Разные у нас с ним могут быть представления о порядке. Поподробней нельзя? Поподробней попозже. А сигаретку? Только болгарские. Устроит? «Интер». Да хоть «Космос»!
После первой же затяжки меня повело, снова закружило. Отдыхай, герой…
… Я отдохнул. Не мне определять, но, видать, и медицина пришла к тому же выводу: отдохнул. Настолько, что готов принимать гостей.
Гостей было много, несколько, и двоих из них я знал:
Валя Головнин и… Лихарев! Сколько лет, сколько зим! Даже не будь среди делегации знакомых лиц, все равно ошибиться в принадлежности к известному ведомству трудно – выражение глаз, строгие тройки из-под халатов, прически… Да и кого бы еще пустили сюда, в палату, на страже которой кагэбэшник!
– Това-арищ капитан! – прикинулся я обрадованным визиту Лихарева. Давненько не встречались. Чем-то нынче встреча закончится? Я ж толком ничего и не знал. И Головнин мне не заступник. По всему – младшенький.
– Товарищ полковник! – поправил меня Лихарев с плохо скрытым удовольствием. – Ну, орел… Вы только поймите меня правильно! – помнит!
Полковник так полковник. Чего и следовало ожидать от прилежного офицера спустя десять лет. Меня больше утешило и подбодрило, что «ТОВАРИЩ полковник». Я Лихареву – товарищ. Уф, гора с плеч!.. Вот теперь я готов слушать что угодно, отвечать на какие угодно вопросы…
В принципе, и ФБР, и Интерпол знали, откуда расползается героин, – да, с Брайтон-Бич. Но как он попадает в Штаты? Проверка всех прежних связей кончилась ничем. Постаревшие крестные отцы только
