никто не мог поверить в столь быстрое крушение такого могучего царства. До чего же слабыми были поначалу противники Ассирии: кочевые племена, союзники вавилонян, вечно побеждаемые армией Ниневии; поэтому народы, долгое время жившие под ассирийским господством, воспринимали новую ситуацию как результат сверхъестественного вмешательства.
Особенно ликовали жители Иерусалима, не поверившие словам фараона Нехо при Мегиддо. «Почему же, вижу Я, они оробели и обратились назад? И сильные их поражены, и бегут не оглядываясь… на севере, у реки Евфрата, они споткнутся и падут… Ибо день сей у Господа Бога Саваофа есть день отмщения, чтобы отмстить врагам Его!»[18] — восклицает Иеремия после финальной битвы у Каркемиша. А пророк Наум радостно объявил народу: «Так говорит Господь:… И ныне Я сокрушу ярмо его, лежащее на тебе, и узы твои разорву. А о тебе,
Ниневия никогда не была заново отстроена, никогда не вернулась жизнь в ее дворцы, царские хоромы, в ее крепости, на набережные, в парки и аллеи. Исполнилось пророчество Софонии: Господь «… обратит Ниневию в развалины, в место сухое, как пустыня»[20].
Навуходоносор по примеру отца своего, Набопаласара, мечтал превратить Вавилон из провинциального города великой Ассирии в настоящую столицу и обеспечить древнему центру будущее, достойное его прошлого.
Прежде чем восстанавливать город, царь халдеев должен был овладеть стратегически важными пунктами, ранее занятыми войсками из Ниневии, без чего Вавилон, в свою очередь, мог оказаться колоссом на глиняных ногах. Остальная часть ассирийской территории являла собой развалины, все жители были взяты в плен или бежали со своими божествами, спасаясь от мстительного противника. Элам, стратегическое положение которого было очень важно для передвижения кочевников с севера и востока, не представлял особой угрозы. Вавилонские войска занимали равнину вокруг города Сузы, столицы Элама, а мидяне — горную страну Аншан, где обосновались кочевники — персы. По-видимому, Навуходоносору можно было не опасаться мидян, которые в какой-то степени были его союзниками. Ведь он женился на Амитиде, дочери Киаксара, царя Мидии. По правде говоря, Киаксара не интересовало то, что осталось от повергнутой Ассирии. Кроме крепости Харран, мидяне действительно не стремились захватить бескрайние просторы Ассирии.
Зато весь сирийско-палестинский регион, этот гигантский коридор «север-юг», ограниченный на востоке пустыней, на западе — морем, заселенный непокорными и воинственными народами, представлял интерес для амбициозного Египта. Конечно, победив Нехо II в Каркемише и преследуя его до ворот Египта, Навуходоносор доказал свою мощь населению региона: финикийцам, иудеям, аммонитянам, моавитянам. Но вавилонянам мало было показать себя, им надо было хозяйствовать и управлять…
Итак, через несколько месяцев после церемонии восшествия на престол, в 604 году, Навуходоносор устремился к Аскалону, что на прибрежной равнине, на подступах к Египту. Он подчинил себе жителей города и заставил их платить дань. Какое-то время ему хотелось продолжать поход на Египет, но, в конце концов, он повернул на север и без особого труда усмирил жителей Сирийской пустыни. Теперь в руках халдеев имелась вереница укрепленных районов и стратегически важных объектов, преграждавших (пусть даже теоретически) классическую дорогу египетских нашествий.
Но Навуходоносору предстояло еще победить свой собственный народ, не трогая верований разных народностей Вавилонии, особенно оседлые арамейские племена, которые благодаря способности вавилонян ассимилировать влились в общую халдейскую массу, сохранив при этом свои обряды и своих богов. Набопаласар, в венах которого смешалась халдейская и арамейская кровь, сумел примирить эти две традиции. Навуходоносору следовало продолжать идти этим путем, устанавливая равновесие между династическими верованиями, духовной основой его державы, и широко распространенными небесными божествами, которых почитали арамеи.
Троица Мардук — Набу — Нергал была опорой национальной религии Вавилона. Мардук, создатель и хранитель вселенной, чья слава и власть не имели себе равных, связал свою судьбу с судьбой Вавилона. В этом его городе ему создали высочайший культ, как отцу всех богов. Набу, чье имя носили Навуходоносор и его отец Набопаласар, был богом памяти и знания. Наверное, новым царям Вавилонии, не имевшим царей среди предков, нравилось напоминать своим именем, что они располагают знанием, которое и дает им власть. И наконец, Нергал был богом ада, царства теней, порождающим страх в душе человека и целого народа.
Арамеи были связаны со своими братьями по расе, живущими по всему Ближнему Востоку, где, в частности в Сирии, у них были в прошлом небольшие государства, порою хорошо организованные. Они находились в постоянном контакте со многими народами этого региона, а благодаря коммерческим способностям и ловкости арамеи завоевали некоторое влияние среди них. Язык их был широко распространен, на нем говорила ассиро-вавилонская элита, а понимали его все и в городах, и в сельской местности. Уже по одной этой причине их значение признавал даже Навуходоносор.
Кочевники в прошлом, они долгое время бродили по пустыням, обожествляли Луну, Солнце и утреннюю планету Венеру. Они почитали Сина, бога Луны в виде полумесяца, движение и форма которого претерпевали изменения; Шамаша, бога Солнца и сына Луны, обладавшего способностью сохранять жизнь, образец человеческой деятельности, поскольку он высвечивал ее причины и излучал ясность; он был великим судьей, богом справедливости и мстителем за причиненное зло; и наконец, Иштар, которая регулировала движение утренней звезды, богиню с воинственным характером и склонностью к наслаждениям, близкую к людям, приходящую на помощь, нежную, но грозную к врагам ее служителей, любящую рукопашную схватку и бои вообще.
Эта загадочная троица — Син, Шамаш, Иштар — должна была также существовать в вавилонском мире, и Навуходоносор решил восстановить храм Сина в городе Ур, храмы Шамаша в городах Сиппар и JIapca и храм богини Иштар в Уруке. Восстанавливая эти культовые здания в провинциальных городах, сын Набопаласара сохранял то равновесие, которое было так необходимо для единства его подданных.
Как и все великие завоеватели древности, Навуходоносор прежде всего старался снискать себе расположение богов тех народов, которые были соседями Вавилона. Ибо господствовать можно, лишь обеспечив себе благосклонность чужих кумиров и делая их своими союзниками. В этом смысле бог иудеев доставлял Навуходоносору немало хлопот. Как привлечь к себе Его, невидимого, вездесущего и единственного?
Однако времени на раздумья отводилось крайне мало. Стратегическая задача по-прежнему состояла в том, чтобы помешать египтянам расширять свои владения на север, угрожая халдеям. Среди финикийцев с их знаменитым городом Тиром, являющимся и наземной крепостью, и морской базой, контролирующей движение судов во всем регионе; среди моавитян, аммонитян и набатейцев, населяющих полупустынные земли, отделяющие Египет от Сирии и Иудеи и, наконец, среди Иудейского царства, способного контролировать путь на север, царь Навуходоносор должен был провести линию обороны, оказывая постоянное воздействие на население этих областей, особенно активно — в отношении наименее надежного звена, Иудеи.
Положение в Иерусалиме было неспокойным, а иудеи пребывали в сильном возбуждении. Царь Иудеи Иоаким допустил возвращение Святого города к языческим порядкам. Иерусалим забыл деяния Иосии, смерть которого нанесла тяжелый удар по надеждам пророков. Самый известный из них, Иеремия, и его сподвижник Варух тщетно призывали народ отказаться от чужеземных культов. Было впечатление, что только эти двое и составляли настоящую общину Израиля.
Как ни странно, но пророки не рассматривали Вавилон как противника их планов восстановить Израиль. Подчиниться Вавилону, в их глазах, было гораздо меньшим злом, чем продолжение религиозного и морального разброда, поразившего сынов Давида. Проповедуя соблюдение союза с Вавилоном, Иеремия,
