говорить, что при русских жилось лучше, тех, кто свято верит, что лучше сейчас, и одного такого, кто СССР и Россию ненавидит лютой ненавистью, хотя раньше был фарцовщиком и жил лучше большинства окружающих, а сейчас простой рабочий с зарплатой ниже среднего и живёт хуже соседей. А также тех, кто утверждает, что сейм и телебашню от русских танков защищал (ага, если верить последним подсчётам, то получается, что и там, и там стояло как минимум по три с половиной миллиона, меньше, конечно, чем Ленину то самое бревно нести помогали, но ненамного). Всем им я задавал очень разные вопросы, хотя и на одну темы. Оно и понятно, все они так или иначе были связаны с рассказом.
— Ты случайно не знаешь, сколько в Литве танков?
— А помимо натовских у Литвы свои самолёты имеются?
— Мой приятель как-то в детстве был летом в пионерском лагере на Куршской косе. Так однажды решил домой в Клайпеду пешком сходить и случайно забрёл на секретный военный объект. Его ещё тогда там задержали. Потом всем хвастался, что на губе сидел. Ты случайно не знаешь, сейчас на Куршской косе военные есть?
— Помнишь, раньше возле мола вышка стояла и пограничники в бинокли море рассматривали, хотя больше на женский пляж пялились? А сейчас нет потому, что не нужна, или какая-то аппаратура вместо неё?
Ну, и некоторые другие, подобные вопросы, которые приводить не буду, так как никто, кроме местных, всё равно не поймёт, о чём речь. Ответы на них меня не очень-то и интересовали. Главное было услышать ответ на незаданный вопрос, на который я даже не намекал. И тем не менее все до единого сочли нужным высказаться на его тему, причём совершенно одинаково. Ответив на мой вопрос или чаще признавшись, что ответа не знает, каждый обязательно добавлял:
— А зачем Литве армия, танки, самолёты, корабли (нужное подчеркнуть, недостающее добавить)? За нас в любом случае НАТО воевать будет!
Так что самым фантастическим допущением в рассказе были вовсе не пришельцы, прилетевшие на Землю, чтобы проверить, готовы ли люди Родину защищать, а то, что в описываемой стране нашлось достаточное количество таковых.
Евгений Плотников
Ошибка планирования
Михалыч (В. М. Воронков, 1951 г. р., егерь Национального Парка «Тункинский», женат, трое детей, в партиях и движениях не состоит, по работе характеризуется положительно) вышел на тропу войны. В смысле, проснулся. Утро, как всегда, не радовало — болела нога, поврежденная в давней аварии, ныло простреленное злобными браконьерами плечо… до кучи еще и телевизор не работал, выдавая на экран ровный серый фон.
— Эх, сейчас точно кого-нибудь пришибу! — крикнул он в пространство и пошел ставить чайник.
— Пришиби, пришиби, чо тебе… — сонно пробормотала в постели жена Зинаида и повернулась на другой бок. — Корову выгнать не забудь.
— Алька выгонит. — Включив чайник, Михалыч открыл заслонку печки, присел перед ней с сигаретой, закурил. — На хера мы таких лосей с тобой рОстили, пусть работают.
«Блин, что за жизнь пошла! — думалось Михалычу. — Зарплаты уж второй месяц не плотют, стволы заставили в оружейку сдать к ментам, если б не свой — хер бы я кого гонял на участке, бензина не дают… уволиться бы на хрен, дак до пенсии год всего доработать надо. Ничо, до зимы дотяну, а там как Димка Павлов — сначала в отпуск, потом на больничный, потом всех на хер отправлю и на заслуженный отдых. Ага, отдых. Скота семь штук, лошадь, эти оглоеды Алька с Гошкой совсем оборзели со своими девками, одна Светка молодец, все при ей. Сейчас внуки будут, Сухой поди привезет…»
На лавочке с другой стороны забора терли друг другу уши вечно не спящие бабки Валя и Дарима. Михалыч, вышедший на крыльцо, прислушался.
— Ой, е, Валя, у тебя телевизер работат?
— Не. Чо к чему? Опеть, что-ли, станцию отключили?
— Не, хаишта,[12] дед тарелку включил — тоже угыштэ все. А в Туране, говорят, бухулдэшки появились.
— Да ты чо! Однако совсем они там допились-то спирту, али чо?
— Не, Амбаевский Баирка он арся вообще не пьет. Утром гудело-гудело, потом приехали на машинха, корову забрали, овец забрали, собаку убили — тоже авад. Сами как эти, по телевизеру, обезьяны.
— И чо?
— Баирка к дедушке Абгалдаеву брызгать яба, тот говорит, что это бухулдэшки с Монголии пришли и нам всем унтыхы, помрем однако, и водку жрет.
— Не знай, Даримка, ты как хошь а я в магазин за солью. И ишо муки прикупить надо.
А к вечеру они пришли. Те самые бухулдэшки. К дому Серебренниковых, самому солидному на улице, подъехал бронетранспортер (чего-чего, а уж по этой части старший сержант Воронков, в/ч 61452, ошибиться не мог. Три года в сапогах, мотопехота), из него вылезли пять рыл… ну, точно обезьяны в форме. Высокие, под два метра, все в ремнях, при оружии — что-то вроде СКС, к которым, не входя во двор, они примкнули длинные ножевые штыки… Так, забеспокоился Михалыч, у деда Степаныча даром что дом самый красивый и большой, скотины-то он не держит, все у детей-внуков. Значит, ко мне пойдут следом. Вон какие морды, явно жрать хочут. И побежал в дом за ружьем.
Во дворе дома ветерана Великой Отечественной, инвалида войны и просто очень авторитетного в отдельно взятом сибирском районе человека Серебренникова Павла Степановича стоял весь из себя черный джип «Тойота Ландкрузер» — не деда Степаныча, конечно, тот с одной рукой машину сроду не водил, а зятя Василия, который приехал в гости на выходные. Бухулдэшки обошли машину, вошли в открытые сени…
Дверь дома распахнулась и в сени на стук вышла женщина лет 50-ти… нет, Инна Павловна Серебренникова, Бумажникова по мужу, много чего повидала в жизни, горилла в форме и каске ее особо не
