История Авиации 2004 03

предшествовала массированная артподготовка и удары авиации. Надо сказать, что и наши советники, и эфиопское командование вместе с кубинским ожидали, что противник всё-таки попытается если и не перехватить инициативу в воздухе, то хотя бы нанести возможной больший урон авиации, атакующей его боевые порядки. Это предположение основывалось на том обстоятельстве, что в тот же день, когда в наступление перешли кубинцы и эфиопы, сомалийцы со своей стороны предприняли последнюю, отчаянную попытку силами нескольких пехотных бригад при поддержки танков и артиллерии захватить Харэр.

По этой причине каждая группа ударных самолётов сопровождалась парами истребителей, оснащённых исключительно для воздушного боя. Однако вскоре выяснилось, что сомалийцы даже не пытаются оспаривать господство в воздухе эфиопо-кубинских ВВС. Со стороны противника было отмечено всего лишь несколько разведывательных полетов. При этом сомалийские «МиГи» пытались проскользнуть под радиолокационным зонтиком сквозь щели соседних зон обнаружения. Взлёт с ближайшего аэродрома пары перехватчиков, пилотируемых кубинскими или эфиопскими пилотами, тут же заставлял сомалийцев ретироваться. Поэтому очень скоро практически вся эфиопо-кубинская авиагруппировка была задействована для ударов по наземным целям. По воспоминаниям же советских военных советников, сомалийская авиация эфиопским частям почти не досаждала. Куда большую угрозу представляли внезапные огневые налеты артиллерии.

Наблюдавшие за сосредоточением сил противника на основе данных фото- и радиоразведки наши советники посчитали, что плотная оборона эфиопских и кубинских частей, поддержанная авиацией, должна выдержать этот удар. Так оно и случилось: несмотря на существенное превосходство обороняющихся в артиллерии и авиации, сомалийцы начали яростный штурм. Уже к вечеру 22 января вокруг города разгорелись ожесточенные бои. На поддержку обороняющихся были брошены все имеющиеся в боеспособном состоянии самолёты и вертолёты, способные нести и применять средства поражения. Однако противник оказался также «не лыком шит» и успел извлечь кое-какие уроки из знакомства с возможностями эфиопских и кубинских ВВС. Поскольку зенитных средств сомалийским частям остро не хватало, то стали широко применяться дымовые завесы. Причём свет дыма противник неплохо подбирал под цвет почвы местности, и это приносило свои плоды. Несмотря на тяжёлые потери, сомалийцы всё же заметно продвигались вперёд.

Однако пробиться под ударами авиации сквозь плотную эшелонированную оборону, насыщенную десятками огневых точек, атакующим не удалось, и на следующий день сомалийцы были остановлены всего в километре от шоссе, связывающего Харар с Дыре-Дауа. Фактически, ещё один успешный бросок мог серьёзно сказаться на возможностях обороняющихся, которые бы лишились последней артерии, по которой поступали подкрепления и снабжение, но сил на эту атаку у сомалийцев уже не было. В пехотных ротах оставалось по 20–30 человек. Ощущалась острая нехватка боеприпасов. Огромное количество раненых во фронтовой зоне требовали эвакуации, а на дорогах эфиопские самолёты и вертолёты охотились едва ли не за отдельными машинами.

Стало ясно, что наступательный порыв сомалийской армии выдыхается, и утром 24 января после интенсивной авиационной и артиллерийской подготовки эфиопские и кубинские подразделения перешли в контрнаступление южнее Харара. В результате сомалийцы были разгромлены и, потеряв более 4 тыс. человек, а также 60 танков, начали 2 февраля отступление в направлении Джиджиги. В период со 2 по 3 февраля был нанесен ещё один контрудар в районе Дыре-Дауа, в результате которого противник был отброшен от этого города на 45 километров.

Не имея возможности воздействовать на ситуацию своими ВВС, сомалийское командование попыталось прикрыть организованное отступление своих войск наземными средствами ПВО. Для этого были впервые массово применены все имевшиеся у Сомали средства армейской противовоздушной обороны — несколько десятков ЗСУ- 23-4 «Шилка», мобильные ЗРК «Квадрат» (экспортная версия «Куба») и «Стрела-1» на шасси БРДМ, а также большое количество буксируемых ЗУ-23-2, 37-мм автоматов и пулеметов ДШК. В первую очередь сомалийцы постарались выделять средства ПВО для прикрытия бронетанковых частей и позиций полевой артиллерии.

Кубинцы сразу же почувствовали на себе усиление вражеской ПВО. Именно в феврале 1978 г. FAR понесли в Эфиопии единственные за войну безвозвратные людские и технические потери. Огнем ЗСУ-23-4 «Шилка» были сбиты МиГ-17Ф лейтенанта Эладио Кампоса и МиГ-21бис старшего лейтенанта Рауля Эрнандеса Видала. Оба пилота погибли. Еще один МиГ-21бис был сбит огнем «Шилки» и (по другим данным — ракетой ЗРК «Квадрат»), но его пилот лейтенант Бенигно Кортес успел катапультироваться и остался жив. Еще три или четыре кубинских «МиГа» получили боевые повреждения. Так, МиГ-21бис, пилотируемый капитаном Мануэлем Рохасом Гарсиа, получил повреждения от попадания снарядов малокалиберной зенитной артиллерии — на «МиГе» прямо над сомалийскими позициями остановился двигатель. Чётко действуя в остававшиеся в его распоряжении считанные секунды, капитан Рохас сумел запустить двигатель и привел подбитый «двадцать первый» на аэродром Дыре- Дауа.

Как это ни парадоксально, но усиление ПВО дорого обошлось самим сомалийцам. Как указывает ряд источников, наши советники быстро сориентировались в ситуации и организовали подавление радаров наведения сомалийских ЗРК средствами РЭБ, а кубинцы начали выделять отдельные пары и звенья «МиГов» для подавления ПВО. Любой обнаруженный ЗРК или установка ЗА немедленно попадали под удар и во многих случаях уничтожались. В итоге в течение буквально двух — трёх недель сомалийцы потеряли почти все свои «Шилки», «Квадраты» и «Стрелы», а также множество буксируемых зенитных установок. К началу марта 1978 г. расчеты уцелевших сомалийских ЗРК и зенитных установок вовсе перестали открывать огонь по самолетам противника, боясь быть обнаруженными. Это породило в сомалийских наземных войсках явление, именуемое «самолетобоязнь». Заслышав рёв реактивных двигателей, солдаты в ужасе разбегались, и даже если самолёты не наносили удар, сомалийским офицерам стоило немалых усилий их снова собрать. Определённые надежды сомалийское командование связывало с возведённым в районе Джиджиги поясом заранее подготовленных позиций в горах перед этим городом.

Между тем, «Объединенное командование» 5*кубинско-эфиопских войск начало разрабатывать план «последнего решительного наступления». Планировалось взять г. Джиджига и, разгромив сомалийские войска в районе этого населенного пункта, выбить их за границу, а затем полностью очистить Огаден от сомалийцев. От атаки на Джиджигу в лоб кубинцы отказались — на подступах к городу сомалийцы установили минные заграждения, разместив на господствующих высотах сильные артиллерийские позиции. Генерал Очоа Санчес при участии советских офицеров разработал план, предусматривающий взятие сомалийцев в классические «клещи». Две кубинских танковых бригады генералов Флейтаса и Кинтра Фриаса должны были, обойдя сомалийские укрепления с флангов, скрытно пересечь горные массивы и атаковать Джиджигу с тыла, с южного и северо-западного направлений. У сомалийцев при этом оставался узкий «коридор», позволявший отойти за границу. Советские советники оценили этот план как «удовлетворительный».

5* Отражением агрессии руководил штаб во главе с М.Х.Мариамом, в состав которого входили пять эфиопских, пять советских, два йеменских и восемь кубинских генералов и офицеров. Советскую группу военных советников возглавлял генерал армии В.Петров Помимо него в её состав входили генерал-лейтенант авиации Г.Дольников, генерал- майор Е.Алещенко, генерал-майр П.Голицын и ряд старших офицеров.

Кубинский расчёт маловысотного самоходного ЗРК «Стрела-10». Обломки сомалийской авиации в короткий срок усеяли древнюю землю Огадена.

На фото хвостовая часть истребителя-бомбардировщика МиГ-17Ф

Наступление началось 3 марта 1978 г. Ему предшествовала почти часовая артподготовка, в которой, помимо прочего, участвовала отдельная группировка йеменских реактивных систем залпового огня БМ-21,